Роза (пер. Ганзен)

У меня сразу явилось подозрніе насчетъ этой перемны фамиліи: тутъ не обошлось безъ участія баронессы. Гартвигсенъ испытующе смотрлъ на меня, пока я сидлъ и раздумывалъ надъ бумагой. Я научилъ этого человка читать и писать немножко, но недостаточно, о, далеко недостаточно, а только на показъ — какъ эти часовыя цпочки безъ часовъ! Гартвичъ!.. Но Роза вдь любила его, — если приходила къ нему и такъ унижалась и плакала.

Три раза приходила она. И, когда она пришла въ третій разъ и бросилась на землю, Гартвигсена, видно, забрало за живое; въ немъ проснулось старое чувство, и къ тому же онъ, наврно, былъ польщенъ своей ролью господина и владыки, котораго молятъ о милости. Онъ и смиловался надъ Розой, попросилъ ее встать и войти съ нимъ въ домъ. И тамъ они поладили между собой, столковались. Вернувшись, добрый часъ спустя, я нашелъ ихъ въ полномъ согласіи. Я съ величайшимъ изумленіемъ глядлъ на Розу: на лиц ея не было больше и слдовъ страданія; полное довольство и спокойствіе.

— Ну, такъ ты придешь на дняхъ, — сказалъ ей Гартвигсенъ, когда она уходила.

Мн же онъ ничего не сказалъ. Роза пришла, ведя за руку маленькую двочку, дочку Стена Приказчика.

— Вотъ и мы! — сказала Роза, улыбаясь. Марта присла, какъ ее учили, подошла къ намъ, подала руку и опять присла. А Гартвигсенъ сказалъ обимъ:

— Добро пожаловать!

Въ ту же минуту кто-то остановился на двор подъ окномъ и заглянулъ въ горницу. Это былъ лопарь. Роза какъ увидала его, сразу закрыла лицо рукой:- Ой!

— Да это же Гильбертъ, — успокоительно посмиваясь, замтилъ Гартвигсенъ. — Онъ тутъ вчно бродитъ.

Роза отвтила:- И каждый разъ приноситъ мн несчастъе.

Гартвигсенъ вышелъ. Я остался и поболталъ съ двочкой, обмнялся нсколькими словами и съ Розой, а она вдругъ, безъ всякихъ разспросовъ съ моей стороны, заговорила о лопар.

— Такъ странно. Каждый разъ, какъ я перезжаю, онъ тутъ, какъ тутъ. И каждый разъ, какъ со мной случается что-нибудь особенное, онъ опять тутъ, какъ тутъ!

Такъ какъ она уже сказала, что эти перезды и случаи приносили ей несчастье, то я не хотлъ разспрашивать ее насчетъ этого, а попросилъ сыграть что-нибудь. Марта, которая никогда не слыхала такой музыки, подошла и застыла около Розы, широко раскрывъ глаза, и лишь время отъ времени оборачивалась на меня, словно вопрошая, слыхалъ-ли я когда подобное.

Тутъ вернулся Гартвигсенъ, тихонько прислъ на стулъ и сталъ слушать. Онъ словно почувствовалъ, что въ домъ его вошелъ добрый геній, такъ какъ онъ, противъ обыкновенія, снялъ шапку и держалъ ее на колняхъ. Время отъ времени и онъ поглядывалъ на меня, многозначительно покачивая головой и высоко подымая брови въ горделивомъ удивленіи. Онъ какъ будто больше цнилъ музыку на своемъ инструмент, чмъ въ дом Макка.

Насъ теперь образовалась цлая семья — четверо людей, не считая старухи, которая была оставлена приходящей прислугой для черной работы въ дом. Роз прислали изъ дому вс ея вещи и платья, и она поселилась у насъ совсмъ. Маленькая Марта спала съ ней вмст въ ея комнатк. Дни шли за днями.

Въ первое время не случалось ничего такого, что стоило бы отмтить. Разв только мои собственныя маленькія радости и горести; больше, впрочемъ, выпадало мн радостей. Когда Роз случалось выносить подносъ, я отворялъ ей дверь и придерживалъ, пока она не пройдетъ; когда она спускалась утромъ сверху, я срывалъ съ головы шапку и кланялся. Большаго счастья я не ждалъ, да и не заслуживалъ; я вдь былъ здсь чужой. Но по вечерамъ мы часто сиживали вс вмст въ большой горниц за бесдой. И если Гартвигсенъ умолкалъ, то начинала Роза или я. Но Гартвигсенъ иногда не смолкалъ цлый вечеръ, только чтобы не дать заговорить намъ съ Розой. Онъ былъ настоящій ребенокъ. Тогда Роз ничего не оставалось, какъ сыграть что-нибудь на клавесин, и она играла много чудесныхъ вещей.

Ежедневное общеніе съ Розой, однако, отозвалось на этомъ человк только тмъ, что онъ становился все небрежне въ тон и обращеніи. Это было непріятно.

— Что ты скажешь, если я опять надну свое кольцо на правую руку? — спросилъ онъ ее разъ, посмиваясь, въ моемъ присутствіи. Онъ все время носилъ гладкое золотое кольцо на безымянномъ пальц лвой руки; должно быть, это было его старое обручальное кольцо. Теперь онъ безъ дальнйшихъ разговоровъ и не дожидаясь отвта Розы, взялъ да надлъ его на правую руку. Какъ будто Роза, само собой разумется, должна была согласиться.

— А теб я куплю новое взамнъ того, которое ты потеряла, — продолжалъ онъ.

Она глухо отвтила:- Я же не могу принять никакого кольца.

Тогда Гартвигсенъ разсказалъ, что король расторгъ ея бракъ съ нкіимъ Николаемъ изъ кистерскаго дома. — Мы съ Маккомъ оборудовали это дло, — сказалъ онъ. — Само собой, мы съ Бенони дали ему отступного.

Я замтилъ, какъ Розу всю передернуло, и она опустилась на стулъ.

Я вышелъ изъ комнаты.

Потомъ Гартвигсенъ объяснилъ мн, что онъ купилъ у мужа Розы согласіе на разводъ. Это обошлось ему въ нсколько тысячъ далеровъ. Но какъ только Николай получилъ денежки, такъ окончательно спился, и теперь его уже не было въ живыхъ.

«Такъ ли?» подумалъ я.