Роза (пер. Ганзен)

Сперва я подумалъ, что Господь Богъ для того и завелъ меня туда въ этотъ вечеръ, чтобы я сбросилъ въ прудъ этого маленькаго идола. Но, когда я занесъ на него руку, она не послушалась меня, а какъ-то странно ослабла. Я взглянулъ на руку: что такое могло съ ней случиться? Вся кожа на ней какъ будто завяла, сморщилась. Охваченный жуткимъ чувствомъ переводилъ я глаза съ руки на маленькаго идола и обратно… Фу! какой стыдъ передъ Богомъ — струсить такого уродца! Сдавалось, что онъ когда-то былъ куда больше, величественне, но давно-давно, а потомъ какъ будто впалъ въ дтство, теперь-же и вовсе никуда не годился, весь сморщился, очутился на подпоркахъ. Я поднялъ на него другую руку, но и эта рука упала безсильно; повторилось то же самое: кожа сморщилась, поблекла и на лвой рук.

Тогда я опять перескочилъ черезъ прудъ и выкарабкался изъ чащи.

Съ неба закапали крупныя дождевыя капли.

XII

Въ Сирилунд получено было письмо отъ родителей Розы, пастора и пасторши изъ сосдняго прихода. Это было приглашеніе на свадьбу. Пастору Барфоду вторично предстояло повнчать свою дочь. Ну, значитъ, все было готово къ торжеству. Я слышалъ уже про оглашеніе въ двухъ церквахъ, но самъ Гартвигсенъ, чисто по мужицки, держалъ свою свадьбу въ полномъ секрет до самаго конца. Даже ни словомъ не обмолвился о ней. Но, на все воля Божья!

Дождь лилъ безпрерывно, и хать на свадьбу приходилось на большой лодк Макка. Но одна изъ дочекъ баронессы, маленькая Тонна, была нездорова, и ршено было оставить обихъ двочекъ дома. Такимъ образомъ, и я не могъ принять приглашенія. Баронесса, впрочемъ, была очень любезна со мной и предлагала сама остаться дома, чтобы я могъ хать. Но это ужъ было ни съ чмъ несообразно, и объ этомъ не могло быть и рчи. Маленькая Марта тоже оставалась съ нами.

Самая свадьба была тихая по той причин, что невста еще такъ недавно была замужемъ за другимъ. Да, свадьба была совсмъ тихая, отнюдь не во вкус жениха; онъ бы радъ былъ созвать оба прихода и задать такой пиръ!

По возвращеніи, Гартвигсенъ сказалъ: — Мн васъ очень не доставало на моей свадьб.

Я поблагодарилъ его и отвтилъ, что не имлъ никакой возможности быть, — по разнымъ причинамъ. Во первыхъ, я былъ человкъ служащій, и моя госпожа сама была приглашена. Во вторыхъ, у меня не было фрака, а даже моя незначительная благовоспитанность говорила мн, что никакое другое одяніе неумстно въ подобномъ случа.

Вотъ что я отвтилъ. Пусть себ Гартвигсенъ передалъ бы дальше эту мою послднюю главную причину! Я ничего бы не имлъ противъ этого. Я впрочемъ, слышалъ потомъ, что самъ Гартвигсенъ щеголялъ на свадьб въ ботфортахъ съ мховыми отворотами, чтобы поразить купцовъ съ дальнихъ шкеръ. Кто-то обратилъ было его вниманіе на несуразность такой обуви въ лтнее время, но Гартвигсенъ отвтилъ:

— Мн горя мало, что длаетъ, чего не длаетъ Маккъ. А разъ у меня зябнутъ ноги, я надваю мховые сапоги. У меня, небось, всякаго сорта найдутся!

Роза во второй разъ стала теперь замужней женщиной. Ровно въ двнадцать часовъ я пошелъ къ ней съ поздравленіемъ. Она пожала мн руку и съ улыбкой поблагодарила. Потомъ налила вина въ стаканчики, и я остался посидть. Она начала разсказывать, что лопарь Гильбертъ встртилъ ее у дверей церкви, и ей стало жутко. Пока же она разсказывала, вернулся домой Гартвигсенъ. Видъ у него былъ какой-то таинственный, и онъ улыбался чему-то. Выпивъ съ нами, онъ вынулъ изъ кармана пакетъ со множествомъ сургучныхъ печатей и, посмиваясь, съ самодовольною гордостью сказалъ:

— Сейчасъ вотъ получилъ кое-что съ почты. Опоздало на денекъ, но…

Тутъ онъ вскрылъ пакетъ и, вынувъ оттуда кольцо, надлъ его Роз на палецъ.

— Вотъ теб кольцо, — сказалъ онъ. — Смотри, не потеряй опять.

Роза слегка измнилась въ лиц. — Нтъ! — тихо сказала она, взяла его за руку и поблагодарила. Кольцо было чуточку велико. Она сняла его, взглянула на выгравированное имя Бенони и снова надла.

Но Гартвигсенъ не могъ успокоиться, пока не показалъ, что еще заключалось въ пакет. — Тутъ, пожалуй, еще кое-что есть! — заявилъ онъ.

— Боже мой! Что же тамъ можетъ быть еще? — спросила Роза.

Гартвигсенъ взялъ пакетъ, показалъ его намъ обоимъ снаружи и, окинувъ насъ горделивымъ взглядомъ, сказалъ:- Прочтите сами. Кольцо то стоило всего четыре далера, съ именемъ и со всмъ прочимъ, а тутъ помчена цна пакета: сто десять далеровъ!

Гартвигсену, видно, хотлось хорошенько помучить насъ. Я было сдлалъ попытку уйти, чтобы не мшать, но онъ попросилъ меня остаться. — Ну-ка, отвернитесь! — скомандовалъ онъ.

Я слышалъ, какъ онъ звякнулъ чмъ-то; потомъ онъ подошелъ къ Роз и торжественно произнесъ:

— Изволь, Роза! Я преподношу теб сіи золотые часы и золотую цпь.

Роза широко раскрыла глаза отъ изумленія, хотла что-то сказать, запнулась и даже сла. О, какъ она была мила въ своемъ смущеніи, какъ искренна! Она то краснла, то блднла, и когда, наконецъ встала и поблагодарила мужа за все, онъ сказалъ, самъ растроганный:- Носи на здоровье!