Роза (пер. Ганзен)

На обратномъ пути домой меня трясло, какъ въ лихорадк, даромъ что свтило солнце и было тепло. Должно быть, во время бгства изъ лсу меня хлестали и царапали втви, но я ничего не замчалъ, ничего не помнилъ. Зато, выйдя изъ лсу около мельницы, я замтилъ Крючкодла, который стоялъ тамъ со своей свистулькой и дурачилъ птицъ, заставляя ихъ просыпаться и откликаться. Я былъ виною того, что Гартвигсенъ веллъ закрасить указующую руку на стн, такъ что Крючкоддъ могъ имть зубъ противъ меня и не постснился бы продолжать чирикать, еслибы я прошелъ мимо. Я и направился прямо къ нему, намреваясь спросить:- Ты что же это не ложишься? Вдь ужъ ночь! — Но, когда я подошелъ поближе, онъ пересталъ чирикать, снялъ шапку и поклонился. Тогда я ршилъ спросить иначе:

— Что-жъ, ты и по ночамъ тутъ щебечешь?

— Да, — отвтилъ онъ.

— А спать разв не пойдешь?

— Нтъ. Я на караул. Мельница работаетъ.

— Да вдь тамъ два мельника.

— Такъ то такъ, да…

Занятый тмъ, что я видлъ въ лсу, я подумалъ: ужъ не баронесса ли поставила его караулить, — и продолжалъ про себя:- да, да; мало ли кому тутъ нужны караульные!

Крючкодлъ видлъ, что я задумался и, полагая, что за моими вопросами скрывается что-то, вдругъ заговорилъ, озираясь во вс стороны: — Видно, знаете.

Мн не хотлось быть его сообщникомъ въ чемъ бы то ни было, но и напрасно было бы отнкиваться, что я знаю кое-что. А онъ указалъ пальцемъ на что то позади себя и прибавилъ:

— Вонъ лежитъ.

— Что лежитъ? Перина? Въ чемъ дло?

Я подвинулся поближе; Крючкодлъ, посмиваясь, двинулся за мной и объяснилъ, что вотъ и весь его караулъ: раза три, а то и четыре въ недлю онъ сушитъ тутъ по ночамъ перину Макка на этомъ брезент. Ну, и стыда въ этомъ нтъ никакого. Прежде справлялъ эту должность Свенъ Дозорный, а онъ теперь важный шкиперъ. Кому нибудь да надо же это длать! Но какой разбойникъ и хватъ этотъ Маккъ! Купаться по три, четыре раза въ недлю! А по весн такъ онъ еще хуже былъ, — каждый Божій день; чисто взбсился! И все-то еще для него стоитъ лто, и, Богъ всть, когда придетъ зима. Пожалуй, никогда.

Я выслушалъ это объясненіе и настолько собрался съ мыслями, чтобы спросить:

— А какъ же ты сушишь перину въ дождь?

— Тогда я норовлю забраться на ночь въ пивоварню. Да, прежде то-все это длалось проще, какъ я слыхалъ. Свенъ Дозорный сушилъ перину прямо на двор, на солнышк, а пивоварня день и ночь была къ его услугамъ. Но съ тхъ поръ, какъ баронесса вернулась, старику пришлось посократиться, ха-ха!

Добрйшему Крючкодлу, видно, страсть какъ хотлось представить мн свое занятіе въ мене невыгодномъ свт, и онъ не переставалъ подшучивать.

— Какъ сказано, кому-нибудь да надо же это длать! И Маккъ самъ меня выбралъ, позвалъ къ себ въ контору и предложилъ это мсто. Онъ, дескать, страдаетъ животомъ, такъ ему нужно постоянно брать ванны, и чтобы его растирали. У меня же кстати такой особый талантъ; вотъ и ходи себ тутъ по ночамъ да подразнивай птицъ и удивляй людей, если кто набредетъ на тебя. Ха-ха! Надо же имть такую голову, чтобы такъ все обмозговать! и про купанье-то чего наговорилъ? Теперь его растираютъ Элленъ, жена Свена Дозорнаго, и эта двчонка Петрина.

Вернувшись въ Сирилундъ, я наткнулся на ссору: Оле Человчекъ сцпился съ Туловищемъ изъ за своей жены, Брамапутры. Ахъ, этотъ бсъ Брамапутра, — опять попалась! Она поспвала во вс мста заразъ, скользила, какъ тнь, по стнамъ, и никогда не бывала виноватой, въ чемъ бы ее ни уличили. — Да постыдитесь же! — усовщивала она тхъ двухъ по поводу моего прихода, но Оле Человчекъ ничего не слышалъ и не видлъ, а только плевался и бгалъ взадъ и впередъ, Туловище же прислонился спиной къ кухонной стн, чтобы обезопасить себя съ тылу, и такъ стоялъ на своихъ коротенькихъ ногахъ, словно на двухъ подпоркахъ; а туловище у него было огромное, сильное; просто чудовище какое-то!

Вся. эта ночь была настоящимъ навожденіемъ бсовскимъ.

Утромъ баронесса вышла такая тихая, кроткая: ходила такая блдная, томная, усталая. Она положительно какъ будто боялась задть кого-нибудь изъ насъ, и опять у нея появилось то безпомощное, растерянное выраженіе лица, какъ тогда, когда ей случалось сгоряча сказать что-нибудь неподходящее.

XIII

И баронесса, и Маккъ вспомнили меня въ день моего рожденія и надарили мн разныхъ хорошихъ вещей. Узнали они число и день, врно, отъ двочекъ; т разъ спросили меня объ этомъ, и мн не захотлось солгать имъ. Но мн не особенно пріятно было, что мое рожденіе отпраздновали такимъ образомъ; за обдомъ даже подали вино, и Маккъ сказалъ нсколько отеческихъ словъ по поводу моего пребыванія на чужбин. Двочки же поднесли мн хорошенькихъ раковинъ и камешковъ, набранныхъ на отмели, и, кром того, Алина нарисовала для меня удивительный городъ на крышк отъ коробки. Я повсилъ эту картинку у себя на стн и тмъ очень порадовалъ двочку. А маленькая Тонна назвала меня въ своемъ поздравленіи старшимъ братомъ; написала же за нее это поздравленіе сама мама.