Роза (пер. Ганзен)

Осина роняла яркую осеннюю листву; съ тихимъ шуршаньемъ сыпалась она съ деревьевъ; шуршало по всему лсу. Ни одной птицы. Тропа шла то въ гору, то подъ гору. Впереди и справа слышался шумъ моря. Ни единой души человческой, ничего, кром протяжнаго гуденья въ воздух. Я шелъ по совершенно нетронутому лсу. Онъ самъ себя рождалъ, отживалъ свой вкъ и снова возрождался; тутъ были и хвойныя деревья, и осина, и рябина, и можжевельникъ — куда ни оглянись. Высокія сосны стояли какъ исполины, огромные камни и скалы, одтые мохомъ, прочно покоились въ своихъ гнздахъ. Я уже шелъ нсколько часовъ, не видя живого существа, и принялся сдвигать съ мста нкоторые камни полегче, чтобы посмотрть — нтъ-ли подъ ними червей или личинокъ. На душ у меня становилось все спокойне, и я могъ уже думать о разныхъ вещахъ.

Зачмъ я, въ сущности, иду? — раздумывалъ я. Госпож моей захотлось увидать моего пріятеля, посмотрть, не изъ той же ли онъ породы, какъ Гланъ; она подбила Гартвигсена и устроила все очень ловко. Какъ эта баронесса сама себя вчно запутываетъ! Никогда она не ищетъ общества другихъ женщинъ. Съ отцомъ обмнивается только самыми необходимыми словами. За столомъ Маккъ благодаритъ ее, когда ей вздумается иногда быть внимательной, передать ему хлбъ; затмъ онъ справляется о двочкахъ, а то вообще держится молчаливо и вжливо. Никогда онъ не подзоветъ къ себ дочь, не спроситъ: отчего у тебя такое измученное лицо, дитя мое?

Да, надъ Сирилундомъ нависла какая-то тайна! И почему разошлись эти дв подруги, баронесса и Роза? Он больше не разговариваютъ другъ съ другомъ, хоть и не враги; просто он не нуждаются одна въ другой. Да, выходитъ такъ.

Такъ я шелъ да шелъ до самаго вечера, пока не набрелъ на землянку, гд Іенсъ Папаша, по уговору, оставилъ для меня провизіи. Я развелъ огонь на очаг, поджарилъ себ на угольяхъ кусокъ холоднаго варенаго мяса и запилъ ду водой изъ ручья. Потомъ я навалилъ хворосту на огонь, наломалъ хвойныхъ втокъ для ложа и улегся.

Проснулся я среди мрака, озябъ, подбросилъ еще хворосту на очагъ и, наконецъ, снова уснулъ. Когда я проснулся во второй разъ, было все еще темно, но я чувствовалъ, что уже выспался, всталъ, опять поджарилъ себ мяса, вышелъ на воздухъ и дождался разсвта.

Вотъ, позади меня на восток посвтлло, мракъ разсялся, и я вновь пустился въ путь, къ сверу.

Такъ шелъ я два дня, а Мункена Вендта все не видать было. Спалъ я въ пустовавшихъ землянкахъ дровосковъ. Прошелъ я и еще день, оставивъ за собой уже много миль; время отъ времени мн открывался съ высотъ видъ на море; начали также попадаться птицы. Я подходилъ къ незнакомымъ селеніямъ. Вдругъ вижу — идетъ Мункенъ Вендтъ, и Іенсъ Папаша съ нимъ.

Все теперь было забыто; вотъ была радостная встрча! Мы сдлали привалъ на часокъ и принялись болтать о томъ, о семъ, обо всемъ на свт. Часъ пролетлъ быстро, и мы продолжали бесду дорогой. Мункенъ Вендтъ былъ все тотъ же молодецъ, по прежнему ходилъ въ перчаткахъ, хоть и не боялся снять ихъ и пустить въ дло свои руки. У него была красивая борода и глаза съ большими зрачками; походка же у него была такая упругая и легкая, что ему ничего не стоило загнать насъ всхъ; но, когда онъ шагалъ, на штанахъ у него, сзади, зіяла прорха. Да, онъ ходилъ такимъ оборванцемъ, былъ такъ страшно бденъ, что даже не имлъ жилетки. Вообще у Мункена Вендта не было ничего за душой, какъ и у меня.

Но руки у него были необычайно красивы, и имъ предстояло встртиться съ руками Розы!

По мр того, какъ мы подвигались дальше, мы все рже и рже перекидывались словомъ. Тропа была узка, мы шли гуськомъ, и тому, кто былъ впереди, приходилось для разговора оборачиваться назадъ.

Въ Мункен Вендт живо сказался охотникъ; у него было такое острое чутье, что тамъ, гд я не видлъ и признаковъ жизни, онъ въ какіе-нибудь четверть часа или полчаса настрлялъ куропатокъ на цлый обдъ.

Дальше во дорог онъ разсказалъ мн про двушку, которая осталась у него дома. Ее звали Блисъ, и она не шла у него изъ головы. Я спросилъ его, не хочетъ ли онъ тоже поступить въ домъ учителемъ, какъ я, но онъ сказалъ:- нтъ! — расхохотался и прибавилъ:- Ты спятилъ? Мы же отправимся съ тобою бродить.

Видя его нжную любовь и привязанность къ лсной природ, видя, какъ вс деревья и кусты, и камни, и скалы были ему словно родными, я и понялъ, что ему не ужиться въ четырехъ стнахъ. Нкоторые камни нравились ему больше другихъ, какъ будто манили его къ себ,- не только, чтобы приссть на нихъ, но просто полюбоваться ими, приласкать ихъ. Я никогда такъ не смотрлъ на камни; и я, врно, былъ имъ чужой, какъ человкъ комнатный; да и какой же я былъ охотникъ!

Ну, покажу-ка я ему одинъ камень; что онъ скажетъ! — думалъ я.

Такъ мы шли два дня и уже позднею ночью стали подходить къ окрестностямъ Сирилунда. Тутъ я отослалъ Іенса Папашу впередъ, а Мункена Вендта повелъ къ жен младшаго мельника, чтобы она починила ему платье. Потомъ я поспшилъ свести его на кряжъ, къ чащ, гд стоялъ у прудка каменный идолъ.