Роза (пер. Ганзен)

Мы проползли къ прудку. Здсь царила все та же тишь. Мункенъ Вендтъ слъ. Ноздри его раздувались, словно онъ чуялъ, что, кром насъ, тутъ есть еще кто-нибудь.

— Разв мы не одни? — спросилъ онъ.

— Думаю, что одни. Кому же еще быть здсь? Я было видлъ тутъ однажды паука, да и тогъ исчезъ.

— Какъ здсь тихо! — сказалъ Мункенъ Вендтъ. — Знаешь, хорошо, что даже паукъ исчезъ, а то онъ бы нашумлъ тутъ.

Я посмотрлъ на кисти его рукъ. Какъ он были нжны и блы!

— Сними перчатки! — сказалъ я.

Онъ снялъ перчатки и сидлъ себ, посмиваясь.

Тогда я быстро перевелъ его черезъ прудокъ, указалъ на каменнаго человчка и сказалъ:- Вотъ теб камень; что ты о немъ скажешь?

Мункенъ Вендтъ преспокойно голыми руками снялъ идола съ его подпорокъ и осмотрлъ со всхъ сторонъ. Я въ это время отвернулся.

— Языческій божокъ, — сказалъ онъ. — Я ихъ видывалъ раньше. Это лопари ихъ ставятъ. Мы возьмемъ его съ собой?

— Нтъ, — сказалъ я.

Онъ поставилъ божка обратно на мсто, усмхнулся его безобразію и тряхнулъ головой.

— Каково было взять его? — спросилъ я. — Рукамъ не было больно?

— Нтъ. Съ чего бы имъ стало больно? — отвтилъ онъ и снова надлъ перчатки. — Но онъ весь такой сальный, липкій.

Мы пошли. Прошло часа два, какъ мы разстались съ Іенсомъ Папашей, такъ что тотъ теперь давно былъ дома. Передъ нами, какъ на ладони, лежали массивныя строенія Сирилунда, а подальше виднлся домъ Гартвигсена и пристань.

— Какъ здсь важно! — сказалъ Мункенъ Вендтъ.

Онъ шелъ беззаботно и смло, словно былъ одтъ щеголемъ, а не въ лохмотьяхъ. Онъ былъ въ наилучшемъ настроеніи, такъ какъ усплъ два раза пообдать сегодня. — Не часто это со мною случается! — сказалъ онъ и разсмялся. Навстрчу намъ медленно подвигалась женская фигура, высокая и стройная, и Мункенъ Вендтъ усплъ два раза крикнуть ей: Эй! прежде, чмъ услыхалъ отъ меня, что это сама баронесса.

— Тсс! Это баронесса вышла встрчать насъ! — сказалъ я.

При оклик Мункена Вендта она пріостановилась и стала ждать, глядя на насъ.

— Это вы пришли? — сказала она, когда мы поравнялись съ нею. Но сказала она это, видимо, чтобы только выйти изъ замшательства. Улыбка у нея вышла какая-то растерянная, когда я представилъ ей пріятеля.

Мункенъ Вендтъ, послдовавъ моему примру, стоялъ съ шапкой въ рукахъ.

— Очень жалю, что крикнулъ: эй, эй! — сказалъ онъ просто и улыбнулся. — Я не зналъ, кто это идетъ; вижу только высокую… стройную…

И такъ онъ это мило сказалъ передъ тмъ, какъ надть шапку! А баронесса немножко съежилась и какъ-то даже сгорбилась подъ его взглядомъ.

— Мн-то собственно нужно дальше, — сказала она и кивнула намъ на прощанье.

Но, врно, она сказала это только для того, чтобы не показать, что пошла встрчать насъ.

Мы разошлись. Мункенъ Вендтъ и въ усъ себ не дулъ. Онъ, впрочемъ, нашелъ баронессу старой и чудной.

XVIІІ

Прошло нсколько дней. Мункенъ Вендтъ былъ веселъ; за нимъ ухаживали; а баронесса расцвла въ его обществ, даже помолодла и разговаривала бархатнымъ голосомъ.

За столомъ они оба вели себя одинаково невоспитанно, словно явились прямо изъ людской: раскладывали локти на стол, набивали себ рты, намазывали масломъ кусокъ, отъ котораго только-что откусили, а замасленный ножъ оставляли прямо на скатерти вмсто того, чтобы положить себ на тарелку. Продлывала баронесса все это, наврно, просто изъ неряшества, а не только, чтобы показать свое пренебреженіе установленными обычаями и привычками. Самъ же Маккъ сидлъ, по прежнему важный и снисходительный, и виду не подавалъ.

Сегодня Мункенъ Вендтъ одинъ безъ меня пошелъ на пристань; тамъ встртила его баронесса, и они долго гуляли вмст. А я гулялъ съ двочками. У Мункена Вендта высыпала на рукахъ мелкая красноватая сыпь; вообще же онъ чувствовалъ себя превосходно и ходилъ побдителемъ, а по вечерамъ, отъ избытка благополучія, распвалъ у меня въ комнат.

Я нарочно ушелъ съ дтьми подальше; мн показалось, что такъ будетъ лучше. Черезъ два часа мы вернулись, а баронессы съ Мункеномъ Вендтомъ все нигд не было видно. Мы съ дтьми вошли въ домъ, и я заглянулъ въ большую горницу; и тамъ никого не оказалось. Тогда я прошелъ къ себ на верхъ.

Тамъ я увидалъ въ окно баронессу и Мункена Вендта. Они только-что вышли изъ дома Гартвигсена, и Роза еще стояла на порог. Мункенъ Вендтъ несъ шаль баронессы. О, да, погода была холодная, и я видлъ, какъ баронесса сама накинула ему на плечи шаль и расправила ее такъ, что она совсмъ прикрыла ему спину и грудь. Но ужъ, конечно, баронесса сдлала это подъ тмъ предлогомъ, чтобы шаль не смялась.

Они разстались на двор Сирилунда. Баронесса поднялась на крыльцо, а Мункенъ Вендтъ, какъ былъ въ шали, отправился въ лавку.

Прождавъ съ часъ, я спустился туда и засталъ Мункена Вендта у винной стойки. Онъ напился, — никогда онъ ни въ чемъ не зналъ мры, — но на ногахъ держался твердо, что твоя башня. Я хотлъ было спасти баронессину шаль, которую онъ волочилъ по грязному полу, но онъ запротестовалъ: — Нтъ, оставь; пусть виситъ; такъ тепле. — Онъ былъ настоящій скоморохъ, шутилъ съ приказчиками и богохульствовалъ. И теперь, какъ прежде, онъ возставалъ противъ Бога.