Рождественская песнь в прозе (пер.Врангель)

— Ваша собственная совсть говоритъ вамъ, что вы теперь не тотъ, чмъ вы были тогда, — возразила она. — Что же касается меня, то я все та же. Все то, что намъ сулило счастье, пока мы одинаково чувствовали и одинаково думали, теперь является для насъ источникомъ страданія и муки. Сколько разъ и съ какою душевною болью думала я обо всемъ этомъ, я не въ силахъ высказать. Достаточно, что я была въ состояніи такъ думать. И теперь я вамъ возвращаю ваше слово.

— Разв я когда-нибудь высказывалъ желаніе взять его обратно? — спросилъ онъ.

— Словами? Нтъ. Никогда.

— Чмъ же тогда?

— Вашимъ измнившимся отношеніемъ, угнетеннымъ настроеніемъ. Все перемнилось въ васъ, все стало инымъ: весь духъ вашей жизни, цль къ которой вы стремитесь. Еслибы тогда вы не дали мн слово, — продолжала молодая двушка, нжно смотря на него, но твердымъ голосомъ, — скажите мн, просили бы вы меня теперь быть вашей женой? О, конечно, нтъ!

Казалось, что онъ помимо своей воли готовъ былъ согласиться съ этимъ, слишкомъ справедливымъ предположеніемъ. Тмъ не мене онъ еще попробовалъ бороться съ собою.

— Вы сами не думаете того, что говорите, — сказалъ онъ.

— Какъ бы я была счастлива думать иначе, еслибы я только могла, одному Богу извстно! — отвчала она, — Вдь лишь непреоборимая сила могла привести меня къ подобному заключенію. Но, еслибы вы были сейчасъ свободны, могла бы я разв врить, что вы избрали бы себ въ жены бдную двушку, — вы, который даже въ минуты самаго сильнаго увлеченія, не перестаете взвшивать все на всахъ наживы и смотрть на все съ этой точки зрнія? Еслибы даже вы на мгновеніе забыли т единственныя начала, которыя руководятъ вашею жнзнью, и остановились бы на этомъ выбор, то разв для меня можетъ быть сомнніе, что вы очень скоро пожалли бы и раскаялись въ сдланномъ вами шаг? Поэтому я и возвращаю вамъ ваше слово. Длаю я это отъ чистаго сердца, во имя любви, которую я питала къ вамъ, когда вы были столь не похожи на того, кмъ вы стали теперь.

Онъ хотлъ прервать ее, по она продолжала, отвернувшись отъ него.

— Быть можетъ, — и я даже въ этомъ уврена, — память прошлаго заставитъ васъ страдать отъ этого ршенія. Но это будетъ недолго, о, очень недолго! Вы сумете прогнать всякое воспоминаніе о нашей любви, съ радостью, съ какою возвращаются къ дйствительности посл тяжелаго сна. Будьте счастливы, если можете, въ избранной вами самимъ жизни.

Она оставила его, и такъ они разстались.

— Послушай духъ, — простоналъ Скруджъ — довольно! Веди меня домой! Я боле не въ силахъ выносить этихъ мукъ!

— Еще одна тнь! — воскликнулъ призракъ.

— Нтъ, больше ни одной, ни одной больше! Я не могу! Довольно мучить меня! — кричалъ Скруджъ.

Но неумолимый духъ охватилъ его обими руками и заставилъ смотрть на то, что произошло дальніе.

Они перенеслись въ другую обстановку и иныя картины развернулись передъ ихъ глазами. Это была ни большая, ни роскошно обстановленная, но очень уютная и удобная комната. Около весело и ярко пылавшаго камина сидла молодая двушка, такъ напоминавшая ту, которую онъ только что видлъ, что Скруджъ принялъ ее за ту, пока не замтилъ, что она теперь обратилась въ серьезную мать семейства, сидящею напротивъ своей дочери.

Невообразимый гвалтъ, царившій въ комнат, происходилъ отъ находившихся тамъ дтей, которыхъ Скруджъ при своемъ волненіи не замтилъ. И въ противоположность той прославленной поэмой ватаг изъ сорока дтей, которыя держали себя такъ, какъ будто вмсто ихъ сорока былъ одинъ, каждый, изъ находившихся здсь, оралъ и шумлъ за сорокъ. Неизбжнымъ послдствіемъ подобнаго положенія вещей былъ гвалтъ, о которомъ невозможно себ составить точнаго представленія, но никого изъ окружающихъ онъ не безпокоилъ. Даже, напротивъ, мать и дочь смялись отъ всего сердца и видимо были очень довольны. Сестра было попробовала даже принять участіе въ ихъ возн, но подверглась самому безжалостному нападенію этихъ маленькихъ разбойниковъ, по своему расправлявшихся съ нею. Что бы я далъ, чтобы быть однимъ изъ нихъ! Хотя, конечно, я бы не поступилъ съ нею столь жестоко, о, нтъ! За все золото въ мір, я бы такъ грубо не растрепалъ ее красиво причесанные волосы! А что касается очаровательной, миніатюрной туфельки, то даже ради спасенія своей жизни, я бы силою не снялъ ее, сохрани меня Боже! Обнять ее за талію, какъ это сдлали во время игры безъ всякаго стсненія маленькіе храбрецы, я бы, конечно, также никогда не ршился. Я бы боялся, что въ наказаніе за подобное святотатство, моя рука навсегда останется согнутой, никогда уже не имя возможности выпрямиться. А между тмъ какъ бы я хотлъ коснуться ея губъ своими губами; какъ бы хотлъ задать ей вопросъ, чтобы отвчая мн, она вынуждена была раскрыть свои губки; хотлъ бы остановить свой взоръ на ея опущенныхъ глазахъ и чтобы она не покраснла отъ этого; хотлъ бы распустить ея благоухающіе волосы, каждый локонъ которыхъ былъ бы для меня цлымъ откровеніемъ. Однимъ словомъ, я бы хотлъ, сознаюсь въ этомъ, чтобы мн было разршено воспользоваться вблизи нея всми преимуществами ребенка, и въ то же время остаться взрослымъ, чтобы оцнить всю ихъ прелесть.