Рождественская песнь в прозе (пер.Врангель)

Оставивъ эту шумную часть города, они отправились въ одинъ изъ его бдныхъ и отдаленныхъ кварталовъ, куда Скруджу никогда ране не приходилось проникать, хотя ему и были хорошо извстны населявшіе его люди и дурная слава ихъ. Улицы тамъ были темныя и грязныя; дома и лавки нищенскіе, люди полуголые, босые, пьяные, внушающіе отвращеніе. Проулки и проходы невроятно узкіе, какъ клоаки, извергавшіе зловоніе, нечистоты и скотоподобныхъ людей, ютящихся въ этихъ лабиринтахъ-улицахъ. Весь кварталъ дышалъ преступленіемъ, грязью, нищетою. Въ глубин этого гнуснаго притона, подъ навсомъ сосдней кровли, виднлась низенькая, маленькая лавченка, въ которой торговали желзомъ, тряпьемъ, старыми бутылками, костями, остатками вчерашняго обда, собранными съ грязныхъ тарелокъ. На полу, внутри лавки, были нагромождены ржавые ключи, гвозди, цпи, петли, лезвія, чашки отъ всовъ, гири и всевозможнаго вида и формы желзо. Тайны, раскрыть которыя, врядъ ли нашлось бы много охотниковъ, были погребены подъ грудами невообразимыхъ лохмотьевъ, массою прогорклаго сала и горами костей. Возл небольшой печки для древеснаго угля, сложеной изъ стараго обломаннаго кирпича, среди своего товара, расположился сдой старый негодяй, лтъ семидесяти. Отъ холоднаго воздуха улицы онъ защитилъ себя занавской изъ выпачканыхъ жиромъ разнородныхъ тряпокъ, висвшихъ на веревк, и наслаждаясь своимъ одиночествомъ, курилъ трубку. Скруджъ и Духъ очутились возл него въ тотъ моментъ, какъ какая то женщина съ тяжелымъ узломъ въ рукахъ, проскользнула въ лавку. Слдомъ за нею, и также со сверткомъ, вошла другая, и сейчасъ же посл нея какой то мужчина, въ черномъ, поношенномъ плать. Очевидно, вс трое были крайне удивлены, увидвъ здсь другъ друга. Посл нсколькихъ мгновеній общаго молчанія, вс трое разразились хохотомъ.

— Пусть начинаетъ поденщица! — вскричала ране пришедшая. — За нею прачка, а послднимъ будетъ хозяинъ бюро похоронныхъ процессій! А что вы скажете, старый Джоэ, на то, что мы вс собрались сразу? Можно подумать, что мы сговорились встртиться здсь.

— Во всякомъ случа, вы не могли выбрать лучшаго мста, — сказалъ старый Джоэ, вынимая изо рта трубку. — Пройдите въ комнату! Уже давненько вы пользуетесь свободнымъ входомъ туда, да и двое остальныхъ не чужіе для меня люди. Подождите, я запру дверь! О, о, какъ она скрипитъ! Не думаю я, чтобы во всемъ моемъ товар нашлись петли боле заржавленныя, чмъ эти, и кости боле старыя, чмъ мои. Да, да, мы гармонируемъ съ нашимъ положеніемъ, вполн соотвтствуемъ ему! Проходите же въ мою гостиную, проходите! — Гостиная, отдлялась отъ лавки какимъ то дранымъ, засаленнымъ кускомъ матеріи. Старый торговецъ помшалъ уголь обломкомъ желза, когда то составлявшимъ часть перилъ лстницы и оживилъ пламя лампы (была ночь) своею трубкою, посл чего вновь сунулъ ее въ ротъ. Пока старикъ такимъ образомъ проявлялъ свое гостепріимство, женщина, пришедшая первой, бросила на полъ свой узелъ и сла въ самой безцеремонной поз на табуретъ, сложивъ руки на колняхъ, какъ бы вызывая на тоже самое и остальныхъ двухъ.

— Ну, что? Въ чемъ же дло, м-съ Дильберъ? — проговорила она. — Я того мннія, что каждый человкъ иметъ право заботиться о самомъ себ. Разв онъ занимался чмъ либо инымъ въ теченіе всей своей жизни?

— Сущая правда! — сказала прачка. Никто въ мір столько не заботился о себ, какъ онъ.

— Такъ чего же вы сидите и таращите глаза, какъ будто вы боитесь! Я думаю, что волки не грызутся между собою.

— Конечно! — въ одно время сказали и м-съ Дильберъ и хозяинъ бюро похоронныхъ процессій.

— Въ такомъ случа,- продолжала женщина, — все обстоитъ благополучно и не къ чему искать вчерашняго дня. Да и о чемъ безпокоиться? Кому подобные пустяки могутъ повредить? Не покойнику же, я думаю?

— Конечно, нтъ! — разсмялась м-съ Дильберъ.

— А, если онъ хотлъ сохранить ихъ и посл своей смерти, старый скряга, то почему же онъ не поступилъ, какъ вс добрые люди? — продолжала женщина. — Почему же онъ не позаботился, чтобъ въ ту минуту, когда смерть пришла за нимъ, возл него сидла сидлка, вмсто того, чтобы, какъ собака, забраться въ уголъ и околть тамъ!

— Да, ужъ, что и говорить, — сказала м-съ Дильберъ. — Онъ пожалъ то, что посялъ! Ваша правда!

— Я бы еще и не то сказала, поврьте, — продолжала женщина, — еслибы у меня было время думать о чемъ нибудь, кром того, за чмъ я пришла сюда. Раскрывайте узелъ, Джо, и посмотрите чего онъ стоитъ. И пожалуйста будьте откровенны. Я не боюсь начать первой, и чтобъ остальные видли все, что здсь есть. Вроятно, мы вс хорошо знали для чего шли сюда. Грха въ этомъ нтъ. Открывайте же, Джо.

Но тутъ произошли китайскія церемоніи, такъ какъ благовоспитанность ея товарищей не могла допустить этого, и хозяинъ бюро похоронныхъ процессій первымъ выставилъ свою добычу. Она не была значительна: одна, дв печати, карандашъ въ футляр, пара запонокъ и малоцнная булавка — вотъ и все. Каждая вещь была отдльно и тщательно изслдована и даже обнюхана старымъ Джо, отмчавшимъ въ то же время мломъ на стн назначаемую за нихъ цну. Видя, что другихъ вещей нтъ, онъ подвелъ итогъ.