Рождественская песнь в прозе (пер.Врангель)

— Вотъ оцнка вашего добра, и хотя бы меня жарили на медленномъ огн, я не прибавлю и шести пенсовъ. Ну, что тамъ еще! — крикнулъ старый Джо.

Теперь пришла очередь м-съ Дильберъ. Она развернула простыни, салфетки, платье; вынула чайныя серебряныя ложки, какую то античную фигуру, щипцы для сахара и нсколько сапогъ. Ея счетъ также былъ записанъ на стн.

— Я всегда слишкомъ много выдаю дамамъ, это одна изъ моихъ слабостей, которая разоряетъ меня, — сказалъ старый Джо. — Вотъ вашъ разсчетъ. Если вы попросите меня прибавить, хоть одинъ лишній пенни и будете торговаться, то я могу пожалть о своей щедрости и сбавить полъ кроны!

— А теперь Джо, развязывайте мое, — сказала первая женщина.

Для большаго удобства, Джо всталъ на колни и, развязавъ безконечное количество затянутыхъ узловъ, вытащилъ оттуда огромный, тяжелый свертокъ темной матеріи.

— Что это такое? — спросилъ онъ, — занавски отъ кровати?

— Да, — засмявшись отвчала женщина, — кроватныя занавски.

— Неужели же вы стащили все это, и занавси и кольца и вс принадлежности, пока онъ еще лежалъ на кровати? — спросилъ Джо.

— Именно, что да, — отвчала женщина. — Да и почему же мн было не сдлать этого?

— Ну въ такомъ случа вы родились на свтъ, чтобъ составить себ состояніе, и вы достигнете этого.

— Ужъ конечно, я не отдерну руку при возможности цапнуть что нибудь, лишь изъ за уваженія къ этому человку Въ этомъ вы можете быть уврены, Джо! — хладнокровно проговорила женщина. Осторожне, не капните саломъ на одяло.

— Его одяло? — спросилъ Джо.

— А чье же еще? — отвчала женщина. — Не боитесь ли вы, что онъ оставшись безъ одяла схватитъ насморкъ?

— Не въ томъ дло! Я лишь боюсь, не умеръ ли онъ отъ какой нибудь заразной болзни, а? — сказалъ Джо.

— Будьте спокойны, я ужъ не такъ падка до его общества, чтобы изъ за подобной дряни осталась при немъ, еслибы рисковала заболть. О, вы можете разглядывать эту рубашку, пока глаза ваши не лопнутъ: въ ней нтъ ни единой дырочки. Это лучшая его рубашка и надо отдать ей справедливость, что она не дурна. Это вышло очень счастливо, что я была тамъ, иначе она бы пропала….

— Отчего пропала? — поинтересовался Джо.

— Да оттого, что его бы наврное похоронили въ ней. Поврите-ли, что нашелся какой то дуракъ, успвшій уже натянуть ее на него, но я догадалась во время снять ее. Если коленкоръ недостаточно хорошъ для этой цли, то я и не знаю, на что онъ пригоденъ. А мн такъ кажется, что онъ даже очень подходитъ къ покойнику, и старичекъ не будетъ уродливе въ коленкоровой рубашк, чмъ былъ бы въ полотняной; это прямо таки невозможно!

Скруджъ съ ужасомъ прислушивался къ этимъ разговорамъ. Вс эти люди, сидящіе, подобно зврямъ, вокругъ своей добычи, притиснувши одинъ къ другому, вызывали въ немъ чувство такого отвращенія и ненависти, какъ будто онъ видлъ передъ собою безстыдныхъ демоновъ, занятыхъ куплею-продажею свжаго трупа.

— Ха, ха! — продолжала со смхомъ женщина, когда старый Джо, вытащивъ фланелевый мшокъ, набитый деньгами, отсчиталъ каждому причитающуюся ему сумму. — Вдь это лучшее, что онъ сдлалъ въ жизни! Пока былъ живъ, онъ всхъ отгонялъ отъ себя, чтобы дать намъ поживиться, когда умретъ! Ха! ха! ха!

— Духъ, — сказалъ, вздрагивая Скруджъ. — Я понялъ, я все понялъ. Судьба этого несчастнаго, можетъ быть моею судьбою! Къ такому именно концу и должна приводить жизнь, подобная моей… Милосердный Боже! Что я вижу?

Онъ въ ужас отшатнулся. Картина внезапно измнилась, и онъ почти касался голой, безъ занавсей кровати, на которой, подъ рваной простыней что-то лежало, хотя и безмолвное, но такъ страшно поясняющее все, что онъ только что видлъ и слышалъ.

Комната была темная, слишкомъ темная, чтобы можно было подробно разглядть, что въ ней находится, хотя Скруджъ, подчиняясь какому то внутреннему побужденію съ безпокойствомъ окидывалъ ее любопытными взорами. Слабый свтъ, проникавшій снаружи, падалъ прямо на кровать, гд лежалъ трупъ этого обобраннаго, невидимаго, покинутаго всмъ міромъ человка!

Скруджъ оглянулся на духа; роковая рука указывала на голову мертвеца. Саванъ такъ небрежно былъ накинутъ на него, что достаточно было самаго слабаго прикосновенія къ нему руки Скруджа, чтобы раскрыть покойника. Скруджа стала преслдовать эта мысль. Онъ понималъ, какъ легко это было сдлать, и желаніе исполнить это все сильне охватывало его. Но у него одинаково не хватило силъ отдернуть саванъ, какъ и отогнать стоявшаго рядомъ съ нимъ духа.