Рудная черта

Три опытных ратника, противостоявших тёмным тварям — обоерукий русский воин, однорукий тевтон и волох с двумя здоровыми руками и одной саблей — могли ещё некоторое время драться, под потолок забивая подземные галереи изрубленными белёсыми телами. Но это ненадолго.

А значит, перед смертью надо хотя бы успеть посечь побольше проклятой нечисти! Чтобы хоть как-то оправдать свою собственную бессмысленную гибель.

Глава 17

— Русич! Назад! На-зад! Ру-сич!

В пылу и горячке боя, Всеволод не сразу осознал, что кричат ему. Даже разозлился не на шутку. Стоя над телом Фёдора, он сейчас тупо и бездумно крошил нечисть. В капусту крошил, двумя руками, окружая себя и мёртвого десятника завалом из рубленного чёрно-белого мяса.

А его кто-то звал, мешал кто-то… Кричал так некстати, под руку.

Отвлекал.

— Все-во-лод!

Брызжа слюной и проклятиями, он всё же глянул назад.

Кричал Бранко, кричал Томас. Оба еже оттесненны далеко. И не мудрено, что оттесненны: от наседавших упырей отбивался сейчас лишь однорукий кастелян. Волох держался сзади, отмахиваясь почему-то не клинком (сабля лежала в ножнах) а поднятым с пола горящим факелом Фёдора. Факел обжигал тварей. В левой руке Бранко волочил сифон с горючей смесью.

Зачем? Что задумал волох?

Ага, ясно что…

Томас прикрывает. Бранко кладёт сифон на пол и придавливает ногой, подносит пламя к горлышку сосуда, свободной рукой раздвигает меха… Чтоб после сдвинуть — резко, сильно. Пустить струю горючей жидкости. Горючей и горящей притом.

Учинить пожар волох задумал! Запалить греческий огонь и громовой порошок под дверью склепа. Взорвать всю галерею вместе с усыпальницей и алхимической лабораторией. Обрушить своды и завалить дымоходный лаз, используемый нечистью. Замуровать нижний ярус замковых подземелий. Вместе с прорвавшейся сюда нечистью.

И с Эржебетт вместе?..

Отчего-то вдруг тоскливо заныло сердце. Плевать! Это — всего лишь никчёмное сожаление о недостойном прошлом. О былых ошибках, столь же опасных, сколь и приятных. Но теперь-то всё кончено. Любовные чары ушли. Морок рассеян. Обман раскрыт. Глаза прозрели. А на то, что ещё осталось… Пле-вать!

Да — и с лидеркой вместе! Сберечь её… её кровь уже не удастся. А значит, туда ей и дорога, треклятой деве-твари!

Всеволод в последний раз глянул на Фёдора. У верного десятника не будет могилы. Зато будет славный погребальный костёр. И подземный курган из упыриных тел и обваленных на них сводов.

Всеволод быстро пробился к Томасу и Бранко. На пути стояло ещё не так много тварей, чтоб сделать его отход вовсе уж невозможным. К тому же с двумя мечами прорубаться назад, от лаборатории, оказалось куда как проще, чем с одним клинком идти к ней, против упыриного потока. Маши посильнее обеими руками, да вали пошире — от стены до стены, во всю галерею — новую просеку. Только не поскользнись в чёрной крови. А то ведь она уже повсюду: на полу, на стенах, и с потолка, вон, капает.

Взмах. Ещё.

И ещё.

Располовинены последние кровопийцы, отделявшие Всеволода от тевтонского кастеляна и волоха.

Правда, только что расчищенный проход за спиной Всеволода вновь заполняется новыми тварями, прущими из алхимической лаборатории. Да как заполнялся! Упыри лезли через груды порубленных трупов и через головы идущих впереди.

Будто белёсая волна захлёстывала подземелье.

И волна эта вот-вот поглотит трёх человек, всё ещё стоящих на её пути.

Всеволод отступил влево, привалился спиной к шершавой стене. Заорал в голос:

— Жги-и-и!

И…

— И-и-и! — звонкое эхо сквозь вой нечисти.

Пузатый бронзовый сосуд с воздуходувными мехами направлен на толпу упырей. Узкое отверстие сифона сочится горючей смесью.

Бранко держит факел перед сосудом.

Наваливается на меха.

Шипение. Яркий свет…

Тонкая струя жидкого пламени ударила прямо, посерёдке. Пролетела мимо Всеволода — где-то на уровни груди. С шипением разбилась о накатывающуюся белёсую волну. Полоснула по передним рядам. И тут же опала, обозначив на полу извилистую огненную линию с частым крапом догорающих капель.

Дым… вонь жжёной плоти иного мира. Визг горящей нечисти в закрытом пространстве за малым не рвёт барабанные перепонки.

Увы, огонь не пробил сплошную стену упыриных тел, не достал, куда нужно. Белёсый вал, правда, вспыхнул, потрескался и развалился. Из передних рядов пламя перекинулось на задние, заплясало в лужах чёрной крови, лизнуло порубленные тела. Но всё же, огонь продвигался вглубь галереи слишком медленно. И слишком мало его было.

А лаборатория извергала новых упырей. Нечисть всё напирала и напирала сзади, и, будто живой гигантской кочергой, сдвигала, оттесняла разгорающийся костёр. Выпихивала, выдавливала его на трёх человек в противоположном конце галереи.

Несколько горящих фигур выбежали вперёд — подвывая, размахивая руками — словно языческие духи огня. Напали… Попытались напасть.

Всеволод отлип от стены и снова пустил в ход мечи. В несколько взмахов остановил объятых племенем тварей. Разбрызгал по стенам чёрную кровь и жидкое пламя.

И опять шагнул к стене — подальше от дымящегося горлышка бронзового сифона. С пути новой струи.