Рудная черта

Сейчас, вблизи упыриного Властителя можно было разглядеть получше. Точнее, не его самого — его защитную оболочку, чёрный доспех, полностью закрывавший пришлого Властителя.

Странный доспех… Причудливое переплетение витиеватой сетки на воронёной поверхности. Сложный узор желобков и волнистых бугорков. Закруглённые линии — ни острого угла, ни торчащего выступа. Плавно перетекающие один в другой и из другого — в третий, и снова — в один, практически неотличимые сегменты лат. Прихотливо изогнутые и изгибающиеся, словно бы сами по себе, защитные пластины неопределённой формы и размера, входящие друг в друга, без единого зазора. И не понять, где кончается яйцевидный шлем с у-у-узенькой смотровой прорезью на выступающем вперёд забрале и где начинается нагрудник. И как нагрудник переходит в набрюшник. И каким образом двигаются руки, ноги, пальцы, вроде бы вовсе не имеющие подвижных сочленений. Возникало полное впечатление не собранной воедино из отдельных частей доспешной конструкции, а изначальной её целостности. Невиданный доспех облегал тело как родная кожа… Как шкура, которая крепче камня, и стали.

Бернгард, жаждавший скорейшего окончания затянувшего поединка, яростно пробивался к чужаку в диковинных латах. Но на этот раз Всеволод всё же чуть опередил магистра.

И — начал первым.

Прыжок через коновязь под широким навесом.

Два одновременных взмаха мечами. Первый клинок обоерукого спешенный Шоломонар отвёл щитом. От второго меча увернулся. Почти увернулся… Сверкающая полоска стали в серебре, целившая в голову, всё же чиркнуло по правому предплечью. Без особого проку, впрочем. Соскользнула с чёрной брони, будто не тяжёлый клинок ударил, а прутик хлестнул.

А вот ответная отмашка страшного чёрного серпа едва не располовинила самого Всеволода. Если бы не подоспел Бернгард…

Бернгард подоспел.

— Посторонись, русич!

Магистр вовремя заслонил его своим мечом.

Рука Бернгарда не дрогнула, однако и полностью уберечь от изогнутого оружия не смогла. Даже остановленный на полпути серп-крюк всё же зацепил Всеволода выступающим заострённым концом.

Ковырнул — ощутимо, сильно, глубоко.

Неведомый чёрный металл разорвал звенья правого кольчужного рукава чуть пониже плеча. Вспорол поддоспешник, срезал изрядный клок кожи и мяса…

Рана оказалась серьёзной. Совсем не то, что случайная царапина, оставленная Бернгардом на ноге Всеволода во время недавней стычки в замковом склепе. Крови (бесценной древней крови Изначальных!) теперь пролилось куда как больше. Кровь потекла густо, щедро, залила руку, плечо, грудь, живот, правый бок Всеволода. Заструилась, смешиваясь с залетавшими под навес дождевыми каплями, ниже — на бедро, в сапог. Особой боли, правда, не было. По крайней мере, Всеволод не почувствовал её в горячке боя. И рука, вроде бы, слушалась. Значит, кость не задета и сухожилия не посечены.

Вот только кровь…

А схватка продолжалась. Бернгард резко отвёл и отбросил скрежетнувший по серебрённому лезвию меча вражеский серп. Сам с разворота, нанёс стремительный удар. Вдогонку — за откинувшейся в сторону рукой противника.

Удар Бернгарда, сопровождаемый яростным утробным выкриком, был силён и точен.

И удар был рассчитан верно: большой чёрный прямоугольник щита с глубокой вмятиной посередине надёжно закрывал противника с ног до головы. В пределах досягаемости сейчас была только отбитая в сторону рука с кривым серповидным мечом.

Её и достал кончик рыцарского клинка. Магистр с маху отсёк кулак, сжимавший серповидное оружие, на полпальца выше запястья. Отсёк легко и просто, будто не почувствовав сопротивления крепкого воронёного наруча. Хлынуло густое, тёмное. Но не чёрное — как у упырей. И не алое, как у людей. Иное. Червлёное, скорее.

Срубленная рука, так и не разжав пальцев и не выпустив рукояти боевого серпа, отлетела в сторону.

От вопля покалеченного Шоломонара у Всеволода заложило уши.

Бернгард повторно взмахнул мечом — добить. Но в этот раз противник оказался проворнее и ударил первым. Здоровой рукой. Огромным щитом, будто тараном, сшиб тевтонского магистра с ног, отбросив на несколько шагов назад. В самую гущу битвы. В свалку перед навесом, где в едином клубке мелькали белые плащи серебряных умрунов и белёсые тела упырей, рвущихся на помощь своему Властителю. Нескоро теперь Бернгард выберется оттуда. Не так скоро, как нужно. Не через секунду и даже не через две.

А покалечный Властитель, ревя от боли, брызжа кровью, на ходу стряхивая массивный, сковывающий движения щит, уже кинулся к мечу в отсечённой руке.

Чтоб подхватить его другой рукой. Целой.

Э-э-э, нет! Этого допускать никак нельзя!

Всеволод, забыв о ране, шагнул наперерез. Нанёс ещё два удара. В грудь. В голову. Клинки оттолкнули упыриного Князя в сторону, но и сами с жалобным звоном вновь отскочили от прочной брони как градины — от скалы. Шоломонар даже не повернул к Всеволоду яйцевидного шлема. Узкая, смотровая щель его была сейчас обращена к чёрному полумесяцу, валявшемуся в чёрной грязи.