Рудная черта

— Серебряную стружку? Порошок? — Всеволод лихорадочно соображал. — И ссыпать всё в озеро? Но что это даст? Да и нет ведь у нас уже серебра. Только то, что на латах и оружии осталось. А другого взять негде.

Бернгард покачал головой:

— Ты не понял меня, русич. Я говорю о жидком серебре. О lapis internalis.

— Раствор адского камня? — Всеволод испытующе взглянул на Бернгарда. — Но разве у тебя есть?

— Есть, — кивнул Бернгард.

— Здесь?

— Здесь.

— С собой?

— С собой.

— И много?

— Надеюсь, что хватит.

Откуда? Как? Впрочем, в данной ситуации это не столь важно. Сейчас важнее другое.

— И ты думаешь, что серебряная вода…

— В том-то и дело, что вода! — торжествующе повторил магистр. — Именно вода. Вода — в воду, вода против воды. Мёртвые воды легко обтекают твёрдые предметы, но отгородиться от жидкого серебра им будет непросто. Хоть ты и не занимался алхимией, но всё же должен представлять, что происходит, когда один раствор проникает в другой. Жидкости либо смешиваются, либо нет, верно?

— Ну-у… — растерянно протянул Всеволод.

Магистр продолжал — быстро, уверено и напористо:

— В нашем случае дело будет обстоять так. Сначала с серебряным раствором смешается вот этот защитный покров, — Бернгард кивнул на верхний слой прозрачной воды. — Конечно, концентрация адского камня при этом значительно уменьшится, но это не беда. Мёртвые воды, насколько я могу судить, весьма чувствительны к лунному металлу. Даже раствор, содержащий мизерную толику серебра, способен взбудоражить озеро и поднять таку-у-ую бурю!..

Бернгард многозначительно хмыкнул:

— А удерживать на себе новую субстанцию, которая пропитает и, по сути, обратит в себя весь верхний слой, мёртвые воды уже не смогут. Значит, они сбросят её. Сольют. И, во-первых, окажутся беззащитными перед солнцем. А во-вторых… Им придётся дать дорогу серебряному ручью, который, разумеется, устремится на дно этой каменной чаши. Lapis internalis проведёт нас вниз, русич.

— О чём ты говоришь, Бернгард?! Ты же сам только что доказывал мне, что озеро так просто не сдаётся. Да оно в два счёта разметает твою серебряную водицу в брызги и обратит в туман.

— И что? — безмятежно усмехнулся Бернгард. — Туман осядет, брызги опадут и снова сольются друг с другом. Согласен, реакция будет бурной, но её итог очевиден. Полагаю, для достижения нужного результата нам хватит нескольких пинт раствора адского камня.

— Пинт?! — Всеволод вытаращил глаза. Что за бред?! Алхимическая лаборатория — завалена, а все имевшиеся у них запасы серебряной воды израсходованы. — Где ты умудрился отыскать столько? И… и как смог дотащить сюда?

— Я ничего не искал и ничего не тащил. Я — привёл.

— Что?! — Всеволод ничего не понимал. — Привёл?!

Улыбка Бернгарда стала всё шире.

— Не тебе одному предстоит сегодня пожертвовать своей кровью ради спасение этого мира. А кровь, как ты знаешь, бывает разной.

Ах, вот оно что! Пропитанные серебром умруны из замкового склепа! Ходячие бурдюки, под завязку наполненные раствором адского камня! Похоже, для мёртвой дружины Бернгарда нашлось новое применение…

— Начнём с твоего старого знакомого, русич. Если потребуется — призовём кого-нибудь ещё…

— Ты о чём?.. — нахмурился Всеволод. — О ком?..

О каких знакомых идёт речь?

Но на этот раз Бернгард, не снизошёл до объяснений. Князь-магистр повернулся назад и…

— Брат Арнольд! — над берегом, всё ещё укрытым зеленоватым туманом раскатисто и глухо прозвучал зов магистра. — Подойди сюда!

Глава 39

Некоторое время спустя из плотной пелены выступила одинокая фигура. Посеребрённый доспех, глухой шлем-горшок на голове, меч в ножнах… Умрунов Бернгарда не всегда можно было отличить одного от другого, но уж этого-то Всеволод признал сразу. Ещё бы! Имелись характерные приметы. Давно, целую вечность назад, он застал этого рыцаря у дверей Эржебетт.

От белого орденского плаща с отхваченным краем после ночной битвы, правда, остались лишь рваные обвисшие на плечах клочья — будто подрезанные крылья. Зато рассечённая перчатка на левой руке, некогда перехватившая клинок Всеволода, никуда не делась. И на груди, вон, знакомая рваная кольчуга, грубо перехваченная старым, подржавевшим уже проволочным швом, в который упирался тот самый клинок.

На правом боку мертвеца виднеется, впрочем, и свежий след от упыринных когтей, которого прежде не было. Кольчужные звенья выдраны вместе с клоком стёганного поддоспешника. Правда, до мяса умруна тёмные твари добраться не успели, и пустить серебряную водицу из жил покойника не смогли.

Что ж, Бернгард это исправит.

Магистр подступил к рыцарю-умруну. Извлёк из ножен меч. Распорядился:

— Сними шлем, брат Арнольд!

Мёртвый рыцарь подчинился беспрекословно. Только сначала снял латные перчатки. Одну, вторую… Так удобнее совладать с ремнями, крепившие шлем к доспеху.