Рудная черта

Вот оно как? Всеволод нахмурился. Один из тех? Кто устранял. Убивал. Испивал — если уж быть точнее.

— А ты, помнится, жаждал мести, русич. Сейчас у тебя есть прекрасная возможность поквитаться. Давай, порадуй сердце, отведи душу.

Всеволод вспыхнул, сглотнул вставшую вдруг сухим комом слюну. Да, признаться, соблазн был. Но ещё больше было отвращения. Много ли радости он доставит своему сердцу, и успокоит ли душу, собственноручно отрубив голову ходячему трупу… безвольному орудию в чужих руках? Вот эту самую уже подставленную под меч голову? Разве это отмщение?

Нет, настоящее отмщение должно быть… будет иным.

Когда они, наконец, закроют рудную черту. Когда остановят Набег. Когда отпадёт нужда в вынужденном союзе с Бернгардом. Когда можно будет больше не думать о нечисти с той стороны. Вот тогда-то он вплотную займётся тварями, оставшимися по эту сторону. А Князем-магистром — в самую первую очередь. Ну а ЭТО…

— Нет, Бернгард. «ЭТО» ты делай сам.

Магистр пожал плечами.

— Что ж, тогда отойди подальше. Не стой у воды.

Разумно. Всеволод отступил на несколько шагов.

Меч магистра обрушился на незащищённую шею умруна.

Голову своему рыцарю Бернгард срубил легко, единым махом. Не очень сильным, даже, как показалось Всеволоду, небрежным каким-то.

Негромкий всплеск. Словно пустой кувшин уронили в воду…

Магистр предусмотрительно отпрянул назад — к Всеволоду.

А коленопреклонённый рыцарь так и остался стоять, не шелохнувшись. Безглавый, с шлемом под мышкой. Чуть подавшись вперёд. Над кольчужным воротом — аккуратный ровный срез, но не красный, а густо вычернённый. Из шеи брызжут и стекают вниз белёсо-прозрачные ручейки.

«Как странно… — промелькнула неожиданная мысль. — У обычных упырей — бледная кожа и тёмная кровь. У этого наоборот. Кожа — тёмная, кровь — как вода».

Всё относительно. Особенно на границе миров.

Отсечённая голова Арнольда легко провалилась сквозь верхний — прозрачный — слой Мёртвого Озера и на пару секунд увязла в нижнем — тёмном, мутном. Она лежала… плавала… не так, как голова ведьмы Велички. Эта голова, в отличие от той, была обращена лицом вверх. Лицо умруна, как и прежде — мёртвое, неподвижное. Никаких гримас: ни боли, ни ужаса. И волосы — по воде. И распахнутые глаза с голубыми белками бесстрастно взирают на яркое ещё светило, что смазанным огненным шаром-оком заглядывало сейчас через густую зеленоватую пелену.

Потом голова исчезла из виду. Потонула в дёготьной массе. Будто ушла в трясину.

А тело на берегу всё ещё стоит на одном колене, изливая холодный раствор адского камня в такие же холодные мёртвые воды. И пустой шлем под мышкой — словно голова, снятая на время.

Ещё секунду-другую ничего не происходило. Вероятно, в этот раз озеро не сразу распознало в бесцветной жидкости, растекающейся по верхнему защитному слою, жгучий привкус белого металла. Но уж распознав…

Сначала взбурлившие воды поглотили Арнольда вместе с камнем, на котором тот расположился и с прочими валунами, оказавшимися поблизости. Обезглавленный рыцарь как стоял, склонившись над водой — так и ушёл на дно: коленопреклонённый, с шлемом под мышкой, продолжая лить из себя серебряную отраву.

Потом Всеволоду и Бернгарду пришлось снова отступать — быстро и далеко. И потом — ещё дальше. Чуть ли не до самого края плато. И уводить за собой людей и мёртвых нелюдей, поднятых из замкового склепа.

Всё происходило, как и предсказывал Бернгард. Обезумевшее озеро бушевало пуще прежнего. Однако, чем больше оно буйствовало, тем сильнее мешало жидкое серебро с собственными водами. Новая субстанция проникала в верхний прозрачный слой, обращая его в себя. Концентрация раствора, выпущенного из жил умруна, слабела, но не сходила на нет, зато его количество множилось. И отравленные воды — пусть слабо отравленные, пусть едва помеченные серебром — нещадно жгли густую мутную жижу, скрывавшую дно. Муть клокотала…

Прогибалась глубокой — до самого дна — складкой…

Разрывалась…

Мёртвое Озеро было не в состоянии удерживать на себе даже сильно разбавленный раствор адского камня. Но и избавиться от стремительно расплывающейся текучей заразы оно не могло тоже. И оградить себя локальными дырами, как в прошлый раз, оказалось не в силах.

И снова тряслась земля.

Грохот мёртвых вод и движимых ими камней был подобен грому.

Клубы цвета плесени и холодный водяной пар висели в воздухе непроглядным туманом.

Это было жутко, и это длилось долго. Когда же шум всё же утих и сквозь опадающую, рассеивающуюся пелену, наконец, вновь начали проступили очертания берега и водоёма Всеволод понял: удалось.

Получилось!

На этот раз — да!

Глава 40

Теперь в озере зияли не только прежние прорехи — маленькие, разбросанные по воде, бесполезные и никчёмные. Теперь ещё имелся и…