Рудная черта

Щепки от щита ещё сыпались на землю, когда Олекса двумя молниеносными ударами отсёк все четыре руки, удерживавшие пленника. Густо брызнула серебряная водица — Всеволод едва успел прикрыть глаза. А безрукие, бесполезные уже и беспомощные умруны так и остались стоять — неподвижные и безучастные к происходящему. Истекающие жидким серебром.

Уходя от второго удара Бернгарда, старец-воевода сбил Всеволода с ног и покатился по земле сам.

— Руби!

— Бей!

Два приказа тёмных Властителей слились в один.

Зазвенела серебрённая сталь. Вскипела сеча.

Дружинники Олексы теснили немногочисленных рыцарей в глубь Проклятого Прохода и обступали Бернгарда, не давая ему приблизиться к Всеволоду. Но Чёрный Князь в белом тевтонском плаще валил противников одного за другим, сам с непостижимой ловкостью уклоняясь от вражеских ударов.

Так продолжалось, пока в схватку с Бернгардом не вступил Олекса.

Глава 48

Два Шоломонара рубились как всегда — яростно и безжалостно. И от того, что ни на одном из них не было чёрных лат, и от того, что оба звенящих клинка — прямы, светлы, и блещут серебром, ничего не менялось. Властители, не замечая ничего и никого вокруг, исступлённо бились за власть и за кровь.

Проклятый Проход был довольно широк, во всяком случае, гораздо шире тесной извилистой расщелины между мутными озёрными водами. Места для доброй драки здесь хватало не только Чёрным Князьям, но и их дружинам. Неживые воины Олексы одолевали умрунов Бернгарда и зажимали в кольцо самого тевтонского магистра, сражавшегося со старцем-воеводой русской Сторожи. Бернгард и его рыцари сопротивлялись, как могли.

Густой тёмно-коричневый, со ржавым оттенком, осиновый взвар и бесцветная серебряная водица хлестали из разрубленных тел. Но даже посечённые мертвецы, выполняя волю своих владык, махали мечами, секирами и булавами, пока это было возможно. По второму, по третьему, по десятому разу убивая друг друга.

Конечно, долго это продолжаться не могло. Но на некоторое время Всеволод всё же оказался предоставленным самому себе и воспользовался обретённой свободой.

В бой вступать не имело смысла. Сражаться с одним Чёрным Князем — значит помогать другому. А с двумя сразу… нет, биться с обоими противниками — с ТАКИМИ противниками не под силу даже обоерукому.

Смысл был в другом.

Остановить тёмных Властителей можно иначе. И этих двух, и прочих, что придут за ними с той стороны.

Бернгард сказал, что потомок Срединного Дитя способен проходить через закрытые границы сам и проводить за собой других без пролития крови, и без произнесения магических заклинаний — благодаря одной лишь силой желания. Но о возможности закрывать подобным образом уже открытые границы Князь-магистр не упомянул. Значит, следовало закрыть порушенную рудную черту старым способом. Испытанным. Проверенным. Надёжным.

Кровью. Той частью Смешанной крови, в которой кроется сила Изначальных.

И — ещё — словом. Древним, действенным…

Всеволод вертел головой. Ему нужен был нож или меч.

Ага, вот! В двух шагах лежит бесформенной кучей порубленный в капусту тевтон-умрун. А рядом… Пальцы Всеволода схватили холодную рукоять, забрызганную жидким серебром.

Второй клинок Всеволод искать не стал. Время дорого, а для задуманного достаточно и одного.

Теперь — рывок назад. В зияющую брешь на кровавой стене. Падение-взлёт. Низ и верх, меняющиеся местами…

Всеволод снова оказался по ту сторону рудной черты. По свою сторону, откуда его против воли впихнули в Проклятый Проход. Он стоял под…

Под нависающими сверху студенистыми водами Мёртвого Озера, под плотной пеленой клубящегося зеленоватого тумана, под тёмным расколом почти не видимого отсюда предзакатного неба.

И стоял над…

Над пульсирующим багрянцем разорванной кровавой линии.

И он должен был сомкнуть этот разрыв. Прямо сейчас, без промедления»

Вязкой, запёкшейся уже крови из надкушенной шеи для этого было недостаточно. Не важно! Будет другая кровь. Свежая. Текучая. Много крови. Сколько нужно.

Всё готово. Кольчужный рукав — задран. Левое предплечье — обнажено. Меч занесён над рукой. Бритвенно-острое лезвие в серебряной отделке легко и быстро рассекает кожу и вены от запястья, до локтевого сгиба. Раз рассекает, два, три…

Боли почти не чувствуется.

Кровь струится, течёт. Горячая живая, она алым водопадиком низвергается вниз, разгоняя зелёную пелену. Смешанная кровь, в которой помимо всего прочего, заключена и сила Изначальных. Сила, способная закрыть открытую границу.

Всеволод перекладывает меч в окровавленную руку, наспех вспарывает правое предплечье. Отбрасывает оружие. Теперь меч не нужен.

Нужно — время. Хотя бы немного.

Кровь струится, течёт…

По ладоням, по пальцам.

Из раскинутых в стороны рук.

На рваную рудную черту.

Кровь на кровь, слова на слова…

Кровь есть. Сильная кровь. Подходящая кровь. А слова…

Всеволод произносит и их. Древнее заклинание, которого никогда не слышал своими ушами. Но которое ему открыла память Эржебетт.

— А-ун-на…

Кровь льётся, слова звучат.

— Гу-хать-яп-паш…

И с правой руки льётся, и с левой.

— Пакх-тью-эф-фос…