Румия

— Ого-го-го! — засмеялся во все горло Цоба и вдруг, заложив два грязных пальца в рот, засвистел что было силы. — Вот так девчонка! Отрубила!

А девчонка, не оборачиваясь, спокойно зашагала вверх, к городу.

Сашка, пряча горькую обиду, смотрел ей вслед.

К нему подбежал Спирочкин.

— Сашка, как же, а? Я ей сейчас! — и бросился в догонку.

— Стой! — крикнул Сашка, но Спирочкин был уже около обидчицы. Он сильно рванул ее за руку и повалил на землю.

— Не тронь, Помидор! — крикнул Сашка, отталкивая Спирочкина. Он бросился к девчонке, подал руку: — Вставай!

Но та сама легко поднялась с земли.

— Хулиганы! — дрогнувшим голосом крикнула она, и в голубых ее глазах блеснули слезы.

— Помидор толстомордый, — обрушился Сашка на Спирочкина. — Везде свой нос суешь.

— О, глядите, Качан за девчонку заступается.

— А ты и рад, что послабей нашел? — пришел на помощь Сашке Брятов. — Вояка девчачий.

— А ты какой? Сам же гильзы у них отнимал. Выходит, и ты гвардеец девчачий, — огрызался Спирочкин.

— По коням! — скомандовал Игорь.

Трофейная кобыла Фердинанд, видно, ждала давно этой команды. Она мотнула головой, как бы ответила: «Есть!», крутнула толстым куцым хвостом и тронулась с места.

Следом за телегой, нагруженной доверху гильзами, прутьями, осколками и колючей проволокой, шли ремесленники. Они были веселы, довольны богатой добычей.

Только Сашка все хмурился: «Тоже мне, Качан-капуста. При всех так… Ну и что же, что храбрая и ямочки на щеках? Подумаешь. А в конце посмотрела, будто перед ней и впрямь кочан капусты. Интересно, как ее зовут?..»

ЛЕДЕНЦЫ

Вернулись радостные дни к токарям. Оси крыльчаток на заводе приняли с высокой оценкой. А совсем недавно в гости к ремесленникам приходили рабочие. Они осматривали мастерские, учебные классы, спальни. Благодарили ребят за помощь. А перед уходом сам директор завода пообещал дать ремесленникам новый заказ — изготовить двести короткоструйных насадок для дождевальных установок.

Весть эту ребята встретили радостно. Насадки решили делать из металлического лома.

Через несколько дней Владимир Иванович принес в цех новые чертежи и образец готовой насадки. Деталь эта ремесленникам уже была знакома. Они видели ее на заводе.

— Так туточки ж нема ничего хитрого, — говорил Мишка, рассматривая деталь, — тики дюже широка. Дэ таки громадны железяки достать?

— Да, — соглашался с ним Брятов, — оси можно было точить из прутьев, а это…

— Будем на заводе получать отливки.

— Та-ак, — медленно протянул Спирочкин. — Выходит, болтуны мы? Обещали из лома делать, а теперь: подайте, христа ради, отливки.

— Болтуны мы или нет, — проговорил Владимир Иванович, — будет зависеть от нас.

— Значит, снова будем собирать лом! — радостно воскликнул Аркашка. — Порядочек!..

— Чего это, Помидор, так обрадовался? — удивился Брятов. — Раньше ты что-то не особенно рвался рубить арматуру.

— То ж раньше, — загадочно ответил Спирочкин. А потом поведал своему другу Мишке:

— Знаешь, Потапыч, металлолом мне этот дюже очень нравится. Здорово Цыган придумал. На вот, грызи, — Аркашка протянул другу пригоршню звенящих грецких орехов.

— Орехи? — удивился Потапенко. — Дэ стянул?

— Стянул? Это Цоба мог гимнастерки слямзить. Так он буржуй, у капиталистов воспитывался. Бери.

— Стой, — отвел в сторону Аркашкину руку Потапенко. — Шо ты мени хвилософию заправляешь, га? Кажи, дэ орехи взяв?

— Ну, не хочешь орехи, вон соси леденцы. — Аркашка высыпал орехи за пазуху и достал из кармана горсть разноцветных леденцов.

— Поки не скажешь, дэ украл, не буду исты. И знать тебя не хочу.

— Да не украл я, Потапыч. Вот тебе честное слово.

— Була у собаки хата, так и у тебя — честное слово. З неба хиба ж гроши сыплются? Ты мени мозги не вправляй. Знаю тебя. Спер дэсь.

— Ну, раз не веришь, так слушай. И ты, если захочешь, заработаешь. — Аркадий великодушно протянул Мишке горсть конфет. — Вот кушай и слушай.

— Кажи сперва.

— Вот ведь Медведь упрямый. Собираем мы лом, да, собираем? Так вот, не весь же его в цех тащить. Ну я и припрятывал. Да сам иногда собираю. А потом сдаю понемногу. Вот и все. Что тут такого?

— Мишка некоторое время смотрел в глаза Спирочкину, потом с силой ударил по его протянутой руке.

— Ты что, очумел? Вот Медведь!

— Заробыть предлагаешь, гад? Собираешь?! — Мишка грозно надвигался на Спирочкина.

Что бы произошло в этот момент, неизвестно. Подоспел Брятов. Он еле успокоил Потапенко.

— Ни, ни, Игорь, ты чув? — не унимался Мишка.

— Ничего не чув, — шутил Игорь. — Опять друзья ссорятся. Это я видел уже. Вы так: врозь скучно, а сойдетесь — ругаетесь.

— Та шо так? Цэ ж гад! Я его больше и знать не хочу! Ну чув? Так слухай.

С каждым Мишкиным словом Игорь бледнел все больше. Наконец, не дослушав Мишкин рассказ, вплотную подошел к Спирочкину и сквозь стиснутые зубы сказал:

— Я думал, ты пташка невинная, а ты… Ну, получай конфеты…

— А ты, гвардеец, — хныча, причитал Аркашка, — сам-то металл, как кулак, припрятывал, чтоб себе побольше, а теперь… Ты еще ответишь. Староста, а с кулаками. За самосуд ответишь. Я Павлу Андреевичу скажу. Не имеешь права. Никому нет запрета железки собирать.

* * *