Run away\Hide away. Part III. Changes will come in the fall (СИ)

Слова юноши о том, что их уже давно ничего не связывает, заставили Тома болезненно поморщиться. Мужчина, конечно, понимал, что за такой немалый срок чувства Билла должны были успокоиться и превратиться во что-то иное. Бизнесмен только надеялся, что в чистой душе его мальчика не поселится ненависть, потому что это чувство способно только разрушать и делать несчастным. После встречи с мужем, Том понял, что и здесь он недооценил Билла – тот оказался настолько великодушным, что искренне желал счастья человеку, причинившему ему такую боль. «Я тебя совсем недостоин…» — это мысль уже не несла даже оттенка горечи, поскольку молодой мужчина давно свыкся с этой правдой. Том понимал, что именно благодаря Биллу смог измениться, и вспоминал, каким шоком для него стало понимание того, что даже вот так, утопая в безответной любви и борясь за новорожденный бизнес, он стал куда счастливее, чем в то время, которое прошло в постели случайных людей и в кресле директора корпорации отца.

Том не знал, сколько времени он вот так просидел в комнате, уставившись в потолок. Мысли о Билле заставляли его забывать о времени. Но, почувствовав, насколько от неудобного положения затекла шея, мужчина с болезненным стоном сел прямо, наклоняя голову, чтобы хоть немного растянуть застывшие мышцы и уменьшить неприятные ощущения, будто его шею заковали в гипс.

Трель телефонного звонка разорвала тишину квартиры, заставив Тома подскочить от неожиданности – в это время ему обычно звонили только на сотовый, когда происходило что-то важное, связанное с бизнесом.

— Да? – сказал Том, подняв трубку.

В ответ он услышал только тишину.

— Я слушаю? – мужчина недоуменно приподнял брови, сквозь легкие помехи пробивался звук чьего-то дыхания. Судя по всему, звонили с улицы, так как фоном звучал сигнал машины скорой помощи, проезжающей где-то в стороне.

— Алло. Ну что за идиотские развлечения… — пробормотал бизнесмен, устанавливая трубку на базу. – Дети, наверно…

Отключив телефон, он снова вернулся к своим мыслям. «Наверно, это эгоистично с моей стороны – не давать тебе свободы. Но как мне не хочется расставаться с тем последним, что нас связывает. Ты желаешь мне счастья, Билл, не зная, что оно возможно только рядом с тобой. А я никогда больше не посмею принуждать тебя быть рядом. А ты уже никогда не сможешь доверять мне, как когда-то…»

Том тяжело поднялся с дивана, потирая пальцами виски – неожиданно разболелась голова, и мужчина решил пойти принять прохладный душ, надеясь справиться с неприятной пульсирующей болью таким способом. Минут через двадцать он снова вышел в гостиную, на ходу оборачивая бедра синим махровым полотенцем. По его плечам и загорелой спине стекали мелкие капли воды, падающие с черных косичек.

Мысли о Билле не желали выходить из головы, а больше всего Том размышлял о их уже фактически не существующем браке. Мужчина понимал, что с его стороны самым честным поступком будет подать на развод, но внутри все сжималось от одной мысли, что он собственными руками должен разорвать связующие их нити, и так слишком тонкие. Но Билл, кажется, уже сделал свой выбор – Томас вспомнил руки американца, бережно и собственнически обнимающие тонкую талию мальчика. «Мальчика? Том, ты бредишь… Билл изменился, он стал взрослым… Того мальчика, который был твоим мужем, больше не существует».

Том понимал, что не имеет права на ревность, но увиденные им прикосновения и взгляды между Биллом и Девидом Йостом казались ему достаточно красноречивыми, чтобы сделать определенные и неутешительные для себя выводы – его Билл давно принадлежит другому мужчине. Каулитц осознавал, что три года – достаточный срок, чтобы начать жить совсем другой жизнью, да и этот американец казался очень заботливым по отношению к юноше, но все равно Том не мог заставить себя порадоваться тому факту, что у Билла есть человек, который может о нем позаботиться.

«У тебя была возможность стать для мальчика тем человеком, который имел право оберегать и защищать. Но ты сам уничтожил все хорошее, что было между вами» — безжалостно отрезал внутренний голос, а Том только опустил голову, признавая правоту своего скрытого от посторонних глаз Я.