Run away\Hide away. Part III. Changes will come in the fall (СИ)

И все его мысли были посвящены только одному человеку, так стремительно и резко ворвавшемуся в его мир. Том приходил каждый день, будто в этом не было ничего особенного. Билла смущало то, что окружающие воспринимали происходящее как нечто само собой разумеющееся кроме Девида, конечно. Медперсонал, меняющиеся охранники, даже лечащий врач отчитывались именно перед Томом, а Билл почему-то не находил в себе сил расставить все по своим местам. «Может быть, потому что все и так на своих местах?» — прошептал внутренний голос. «Нет! Я не могу!» — «Почему? Разве ты не видишь, что он изменился?» — «А вдруг это только очередная маска? Я не могу ему верить…» — «Он спас тебе жизнь. Разве это не доказывает его искренность?» — подсознание привело самый весомый аргумент, возражений на который Билл найти не мог. «Он снова сделает мне больно…» — «Или принесет тебе счастье… Только вот для того, чтобы узнать, нужно попробовать. Выбор за тобой».

В глубине души Билл понимал, что никогда не сможет забыть Тома, и смирился с мыслью, что единственная в его жизни любовь оказалась безответной и жестокой. Он всем сердцем любил мужа, который, кажется, был самым жестоким и бесчувственным мужчиной в мире, но юноша ничего не мог поделать, будучи не в силах заставить себя разлюбить. Смирение давалось проще, и жизнь текла своим чередом. Не сказать, чтобы Билл был несчастен, нет… Он любил петь, обожал концерты, когда все эмоции и чувства можно разделить с пришедшими на концерт поклонниками. Биллу казалось, что со временем он сможет полюбить кого-то другого, быть счастливым в других объятиях, но… Разум можно было обмануть, а вот сердце и преданное одному единственному мужчине тело не обманешь. Том оказался его персональным наркотиком, от зависимости к которому не получалось избавиться. Да, Билл мог обходиться без глаз и губ своего мужа, мог контролировать себя, осознавая, что наркотик его убивает. Но… наркоманы бывшими не бывают. Какую бы боль не испытывал временами зависимый, наслаждение он помнит лучше.

— Так хочется верить, что ты изменился, что твои слова о любви не ложь, – едва слышно прошептал Билл, прикрывая ореховые глаза длинными ресницами. Он вспоминал тепло и силу рук любимого, который последние дни не отходил от него ни на шаг, помогая и заботясь. Он вспоминал нежные, будто невзначай оброненные слова, вспоминал мягкий свет карих глаз и знал, что доводы разума не смогут победить глупое, но такое настойчивое сердце.

На пухлых губах появилась легкая улыбка, и Билл отложил маску в сторону, поднимаясь с кушетки.

Когда юноша вернулся в свою палату, Тома там не было.

«Он не придет» — через три дня после выписки в голове Билла осталась только одна эта мысль. Том словно сквозь землю провалился, больше не навещая юношу, который места себе не находил, пытаясь разгадать поведение мужа. Билла то и дело бросало из крайности в крайность: юноша то впадал в панику, воображая, какие недуги и опасности могли помешать Каулитцу прийти к нему, то погружался в черное отчаяние, убеждая себя, что Том просто снова поигрался и бросил.

Девид видел метания подопечного, но ничего не говорил, хотя и знал, что причиной исчезновения Тома стал именно их разговор в последний день госпитализации Билла. Мужчина большую часть времени был твердо уверен в своей правоте, но иногда, глядя в растерянные и заплаканные глаза брюнета, ощущал колющее чувство вины.

— Билл, завтра мы возвращаемся в Лос-Анджелес, – при очередном приступе вины Йост попытался отвлечь расстроенного Билла от грустных мыслей.

— Так скоро, – растерянные ореховые глаза не отражали ни грамма радости от известия о возвращении домой.

«Домой? Не ври себе, Штаты так и не стали для него домом» — иногда Девид ненавидел свой внутренний голос, особенно когда отчаянно не желал признавать его правоту.

— Викки уже ждет нас.

— Ты ей говорил о нападении? – Билл все же заинтересовался разговором.

— Да, – протянул Йост, его южноамериканский акцент выделился четче. – Так что по приезду тебя ждет настоящее представление под названием «мама Викки будет выхаживать своего любимого маленького Билли».

Певец рассмеялся, но глаза так и остались грустными. «Он не хочет уезжать» — в панике подумал Девид, видя тоскливый взгляд, направленный на заоконный пейзаж – Лондон в очередной раз умывался осенним дождем.

— Билл, ну что ты? – не выдержал Йост.

— Он даже не позвонил узнать, выписали ли меня из больницы, – тихо сказал юноша, забираясь в кресло с ногами.

Йост точно знал, что Каулитц получает информацию обо всем, что происходит с Биллом. Американец даже пару раз видел, как в коридоре отеля мелькает знакомое лицо того самого внушительного охранника, имени которого он так и не смог выговорить. Судя по всему, Томас внял словам продюсера и решил дать Биллу уехать. Но, кажется, юноша ожидал от своего «почти бывшего» совсем другого.

— Не расстраивайся, Билли, – Девид чуть взъерошил черные волосы на макушке, заставив Билла усмехнуться.

— Да, папочка.