Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах

Старушки помолились, перекрестились и разошлись в разные стороны. Но по кольцу идти в разные стороны одновременно – значит, и идти навстречу друг другу. Длина Садового около шестнадцати километров. Наверное, стареньким потребовалось не менее двух часов, чтобы пройти каждой свой полукруг. Все это время странные путешественницы ни на минуту не прекращали читать молитвы.

Пройдя таким образом Садовое кольцо, старушки отправились на Бульварное. И там повторили свой опыт: одна по часовой стрелке, другая – против они обошли кругом и Белый город.

Спустя несколько месяцев у ворот Москвы стояла иноземная свирепая орда. О грядущей участи столицы и ее жителей можно было судить по тому, что оставалось там, где прежде проходило это воинство, – кровь и пепел. Многие москвичи бросились прочь из города.

Тогда к одной из монахинь, что накануне войны обходили Москву кругами, пришли ее духовные чада и спросили: что им делать? бежать ли из города или оставаться и покориться своей участи? Старица ответила коротко: «Москва на замке. Враги не войдут в нее».

Чем закончился очередной поход двунадесяти языков на Русь, хорошо известно – как обычно, крахом. Причем именно Москва стала той нерушимой стеной, о которую разбилась и затем попятилась вспять вражья сила.

Всем известны герои, отстоявшие столицу в 1941-м, – солдаты, офицеры, генералы, Верховный главнокомандующий, ополченцы, партизаны, сибиряки, бойцы тыла. Но, кажется, мало кто знает, как велик вклад в неприкосновенность Москвы подвижников веры, столпов православия. Конечно, их противостояние было не столь очевидным, как, например, подвиг Талалихина, Космодемьянской, панфиловцев. Но, кто знает, может быть, одной только воли военного командования и самопожертвования бойцов на передовой было бы недостаточно, чтобы отстоять Москву, если бы не молитвы, если бы не духовный героизм праведников – верных служителей Господу.

Те две монахини, две подвижницы, что накануне нашествия иноземных заключили, по их собственному выражению, Москву на замок, были известные в столице блаженные старицы Ольга и Севастиана.

И, нужно заметить, их битва за Москву не ограничивалась одними только сороковыми роковыми. Сколько блаженные жили в столице, они всегда молились за свой город, за москвичей, многим помогли, много совершили чудес при жизни и после ухода ко Господу, почему и почитаются в народе святыми заступницами и ходатаями перед Богом.

Ольга и Севастиана были такой же христоносной парой, таким же двуединым явлением в истории русского православия, как Николай и Феодор новгородские. С той лишь разницей, что московские блаженные старицы не враждовали и не караулили друг друга у Большого Каменного моста, а, напротив, жили, как и полагается добрым христианам, в мире и любви.

Обе они родились неподалеку от Москвы: Ольга (Мария Ивановна Ложкина) в 1871 году рядом с Егорьевском, а Севастиана (Ольга Иосифовна Лещева) в 1876-м вблизи Бронниц. Расстояние между этими городками – считаные версты.

Наверное, всем со школьных лет памятны слова многомудрого дедушки Горького: «Ты, Алексей, не медаль на шее у меня – не место тебе, иди-ка ты в люди».

Приблизительно такое же напутствие дал в свое время будущей знаменитой блаженной подвижнице ее отец. Когда Маня Ложкина чуть подросла, благочестивый родитель – а он был усердным молитвенником и любителем паломничеств по известным монастырям и храмам – сказал ей: иди-ка ты, дочка, в монастырь в Каширу… Кстати вспомнить, фамилия дедушки великого пролетарского писателя была Каширин.

Покорная дочь беспрекословно исполнила волю отца – она подвизалась в Каширском Никитском монастыре. Здесь Маня начала исполнять всякие послушания – шить, вышивать, стегать одеяла. Последнее ей когда-то очень пригодится: в революционное лихолетье это ремесло сделается для нее средством прокормиться.

В монастыре же скоро обнаружилось, что у новой послушницы редкостный певческий дар. У Маруси был необыкновенно красивый низкий голос. Поэтому ее вначале поставили на клирос, а затем благословили и регентствовать.

Когда вышел срок ее послушничества, Мария постриглась в монахини под именем Моисея. Через много лет, уже после Великой Отечественной, она приняла схиму и стала называться Ольгою. Чтобы не путаться во всех этих именах, будем отныне так и называть ее – Ольгой, именем, под которым она теперь и почитается всей православной Москвой.

Может быть, матушка Ольга так и прожила бы весь свой долгий век в тихой обители на живописном берегу Оки. Но в годы революции Никитский монастырь был закрыт, а монахини разогнаны. Однако, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Исключительно трагические события в истории Церкви и всей страны стали важнейшим рубежом в жизни м. Ольги, началом ее удивительного, славного, бесподобного подвига. В середине своей долгой жизни, уже немолодым человеком, изгнанная из родной обители, м. Ольга была вынуждена отправиться искать крова и пропитания. Так она оказалась в Москве.