Русская библия: История переводов библии в России

В 1071 г. произошел мятеж в Новгороде, который возглавили волхвы. Тогда, повествует летописец, выступил епископ Феодор. Взяв крест и надев ризу, он вышел к народу и воззвал: «кто хочет верить волхву, тот пусть идет за ним, а кто верует в креста, пусть идет к кресту». Князь же, взяв топор, спрятал его под одеждой и подошел к волхву. Заведя с ним разговор, князь неожиданно выхватил топор и зарубил волхва. «И тот погиб, душой и телом предавшись диаволу», — заключает летописец, вполне одобряя «благочестивый» поступок князя Глеба.

Христианство принесло с собой на Русь религиозную нетерпимость, которая языческому славянству была совершенно чужда. С язычников нетерпимость была перенесена на мусульман, на исповедующих иудаизм, на «латынников» и вообще на всех отступников от восточно-византийского православия. В летописях и поучениях церковных проповедников все неправославное изображается, как правило, в искаженном и извращенном виде, с явной целью внушить читателю ненависть и отвращение ко всякому иноверцу. «Летописец излагает языческие обряды и мысли в нарочито карикатурном виде, и сам проговаривается о своем подлоге, уверяя, что языческие волхвы называли своего бога Антихристом, о котором волхвы не имели никакого понятия», — пишет М. Н. Тихомиров.[20] Так, в Повести временных лет языческим волхвам приписываются признания вроде следующего: «Бози наши живут в безднах, суть же образом черни и крылате, хвосты имуще, всходят же и под небо, слушающе ваших богов; ваши бо бози на набеси суть. Аще кто умрет от ваших людий, то възносим есть на небо, аще ли от наших людей умирает, то носим к нашим богом в бездну».

Немногим лучше рисуются и «латынники». В «Слове святого Феодосия, игумена Печерского монастыря о вере крестьянской и о латынской» автор предостерегает: «вере же латыньстей не прелучайтеся ни обычая их держати… и всякого учения их бегати… и блюсти своих дочерей, не давати за них, ни у них поимати, ни брататися, ни поклонитися, ни целовати его, ни с ним из единого судна ясти, ни пити, ни брашна их приймати…, занеже не право веруют и не чисто живут; ядять со псы и с кошками и пьють бо свой сець (мочу. — М. Р.)».[21] Епископ Макарий, оправдывая во второй половине XIX в. Феодосия, «чей резкий тон показался бы не совсем приличным в наши дни, но был весьма приличен и естествен в дни преп. Феодосия, когда латиняне только что отделились от православной восточной церкви и, по своим проискам к совращению православных и крайней испорченности нравов были крайне нестерпимы как для греков, так вслед за ними и для русских».

Вполне в духе поучения Феодосия в «Уставе Ярослава о церковных судах» предписывается: «А с некрещеным или иноязычником, или от нашего языка некрещен будет, ни ясти, ни пити с ним, дондеже крестится; а ведая кто ясть и пиеть, да будет митрополиту в вине».[22] Отражение библейских предписаний на ряде пунктов древнерусских «Уставов» несомненно. И тем любопытнее небольшое дополнение к «Уставу» в списке Новгородской летописи, озаглавленное «О женитве»: «Еретице хулять древнии святей мужи не по закону женитву творящих. Толк. Святи суть и праведни Авраам и Исаак, Иаков, Июда и Лот, и Давид, и Самсон; Иевфай дщерь убив не отвержен есть; такоже и жены их…, тожде в первом законе было. А в благодатнем кто бы тако сътворил проклят бы был. Да не помышляй никто же ныне тако дея праведен быти, не смотря разумом, криво глаголати, и первых хуля, да не впадеши в ересь».[23] Оказывается, и в те далекие времена на Руси появились люди, которые «смотря разумом» способны были критически отнестись к библии и, читая ее, позволяли себе «хулить библейских святых, поскольку усматривали в их поведении черты, весьма далекие от христианской нравственности и подлинной праведности. Вместе с христианством в Древней Руси появились и первые христиане-вольнодумцы, и первые еретики.

* * *

Мы можем представить себе, как выглядели в Древней Руси рукописные книги библии. Тогдашняя библия являла собой целую библиотеку толстых дорогостоящих пергаментных манускриптов. Место ей было в монастырской или княжеской библиотеке, а доступ к ней имели немногие. Полной библией владели далеко не все церкви и монастыри, поэтому основная масса духовенства довольствовалась преимущественно Четвероевангелием, Апостолом, Псалтырью и Паримейником.