Русская библия: История переводов библии в России

В арсенале средств для воздействия христианского духовенства на народные массы одним из главных, если не самым главным, была библия, и православное духовенство Древней Руси умело использовало это средство. Церковь в период средневековья, указывал Ф. Энгельс, существовала в качестве «наиболее общего синтеза и наиболее общей санкции феодального строя» и выполняла она свои функции, опираясь на авторитет библии, «откровения свыше». «С помощью Библии были санкционированы и княжеская власть божией милостью и безропотное повиновение и даже крепостное право».[17] То, что Энгельс написал о западноевропейском средневековье, вполне относится и к средневековой Руси. Всякое «слово убеждения», устное или письменное, «духовного пастыря», из числа дошедших до нас, в конечном счете опирается на соответственно подобранные изречения из библии, абсолютная авторитетность которой не подлежала сомнению, как «подлинного слова божия». Отражая взгляды церкви и постоянно ссылаясь на Священное писание, авторы поучений, вошедших в состав Повести временных лет, утверждают богоустановленный характер княжеской власти: «Цесарь своим естеством подобен всякому человеку, по власти же сана своего — точно бог. Тот, кто противится власти, тот противится закону божьему. Князь ведь не напрасно носит меч, ведь он — слуга божий. Со смирением и терпением надо переносить власть не только милостивого и справедливого князя, но и жестокого и неправедного. Если какая-нибудь страна станет угодной богу, то ставит ей бог цесаря или князя праведного, любящего суд и закон, и властителя и судью ставит праведного. Но и дурные властители от бога поставлены. Злые люди за дурные дела, за грехи наши отданы бываем мы злым и немилостивым властителям».

Как отметил М. Н. Тихомиров, «такими софизмами церковные авторы в сущности обеляют произвол и жестокость властей, за князей отвечают все люди, жертвы гонений сами оказываются виновниками своих бедствий, — вот тот неизбежный вывод, который надо сделать из поучений, вошедших в Повесть временных лет, лейтмотив ее феодальной идеологии».[18]

Вполне в духе ветхозаветных пророков и с постоянными ссылками на них объясняются в «поучениях» любые бедствия, постигающие парод, в том числе и княжеские междоусобицы и нашествия внешних врагов: «Наводит бо бог, по гневу своему, иноплеменники на землю… усобная же рать бывает от соблажненья дьаволя… Земли согрешивший коей либо казнит бог смертью или гладом, или наведением поганых или вёдром, или гусеницею, или иными казньми…» и далее следует ряд цитат из книг пророков Амоса, Иоиля, из Притчей и других ветхозаветных книг.

Освящая власть феодалов, церковь не забывала и свои собственные интересы. Насильственная христианизация Руси послужила одним из средств, облегчивших захват феодалами общинных земель и обращение ранее свободных общинников в зависимых смердов. И уже вскоре после крещения Руси церкви и монастыри стали также владельцами не только земель, но и сидевших на них крестьян. В пользу церкви всюду были установлены особые поборы, известные под ветхозаветным названием десятина, а основание для этого было найдено опять-таки в библии: «се же бяше богом данный закон израильтяном во всем своем животе и имении: в девяти частей имеах власть, а десятое богови отдаваху». Церковной власти подлежал также суд, и множество наказаний по суду выражалось пенями в пользу церкви, и опять на том основании, что «церковные суды даны законом божиим по правилом святых отец».[19]

Известно, что после насильственного крещения Руси христианство еще долгое время оставалось религией общественных верхов и встречало ожесточенное сопротивление в народе. Распространение христианства отметило важный шаг вперед в развитии феодальных отношений на Руси, и в выступлениях языческих жрецов-волхвов проявился также социальный протест, борьба отживающего родового строя против наступающего феодализма. Конечно, в изображении церковных писателей тех веков и находившихся под влиянием церковной идеологии летописцев язычество было воплощением всякого зла, а язычники — слугами антихриста, по отношению к которым любое коварство, предательство и жестокость не только допустимы, но и похвальны, как «ревность о боге». Ссылаясь на библию, восхваляет митрополит Никифор в послании к великому князю Владимиру Мономаху «ревность по Боге», побудившую Моисея убить египтянина (Исход 2:12), Финееса — иноплеменницу, согрешившую с израильтянином (Числа 25:7,8), а Илью пророка заколоть 450 пророков вааловых (3 Царств 18:40).