Русская библия: История переводов библии в России

Нельзя сказать, чтобы руководство русской православной церкви не замечало или совсем не обращало внимания на столь плачевное состояние своей главной вероисповедной основы — библии. Имеются сведения, например, что в 1355 г. митрополит всея Руси Алексий использовал поездку в Константинополь и пребывание там в течение некоторого времени для того, чтобы сверить имевшийся у него на руках список Нового завета с лучшими греческими. Алексий (или кто-то другой по его поручению) не только очистил этот славянский список от многих ошибок и описок, внесенных в него прежними переписчиками, но, хорошо зная греческий язык, сам внес немало исправлений и уточнений в славянский перевод, после чего Алексий собственноручно переписал его. Он дошел до наших дней — так называемый Чудовский список (хранился в Московском Чудовом монастыре).

Были и другие попытки исправить славянский текст библии, предпринимавшиеся в разное время разными лицами, в том числе и занимавшими очень высокие церковные посты. Известно, что Киприан, митрополит всея Руси, так же, как и его предшественник Алексий, «многа святая книгы с греческого на русский язык преложи», и в том числе заново перевел с греческого на русский язык Псалтырь. Правда, еще в XVI в. Нил Курлятев, ученик знаменитого Максима Грека, дал очень неблагоприятный отзыв об этих трудах Киприана: «А Митрополит Киприан по гречески гораздо не разумел и нашего языка доволно не знал же… и он мнился, что поправил псалмов по нашему, а больши неразумие в них написал». В позднейшее время высказывалось мнение, что в действительности Киприан не переводил с греческого, а переписывал уже имевшиеся болгарские переводы.[27] Одна из дошедших до нас рукописей XV в. содержит славянский текст Пятикнижия с поправками, свидетельствующими о сверке даже с еврейским подлинником и, следовательно, о знакомстве сверявшего с древнееврейским языком. Известно также, что крещеный еврей Федор, приближенный к митрополиту Филиппу (1464–1474), по поручению митрополита перевел на русский язык средневековый еврейский сборник псалмов.[28] Приписка к переводу гласит, что он сделан «…милостию великого князя Ивана Васильевича всея Руси и благословением и приказанием святого Филиппа». Но, в общем, эти попытки даже в малой степени не изменили положения вещей. И главная причина состояла, конечно, не в том, что митрополит Киприан, родом болгарин, «негораздо» владел и греческим, и русским языками, а Федор был, судя по его переводу, слабоват в славянском. Если бы церковное руководство было действительно заинтересовано в установлении единого, выверенного, стабильного текста библии, который заменил бы все искаженные и расходящиеся между собой списки, то оно сумело бы найти достаточно подготовленных исполнителей или подготовило бы таковых для выполнения столь важного поручения.

Однако, насколько известно, митрополит Алексий не предпринял никаких специальных мер, чтобы выверенный для него список Нового завета был размножен и распространен, а другие, «неисправные», изъяты из обращения. Ничего подобного не сделали ни Киприан, ни Филипп, ни кто-либо другой из тогдашних руководителей русской церкви. Перед церковью стояла гораздо более насущная и вполне практическая задача — обеспечить низовое священство необходимым минимумом богослужебной литературы. При острой нехватке в те времена книг где уже было думать об изъятии какой-то их части и замене другими. Существовало и другое обстоятельство, которое высшие церковные иерархи, несомненно, должны были постоянно иметь в виду.

Г. Воскресенский, профессор Московской духовной академии и исследователь древнеславянских новозаветных списков, писал по поводу Чудовской рукописи: «Что переводчик или исправитель Чудовского списка Нового завета не стеснялся обычным в его время славянским текстом евангелия, это объясняется, быть может, тем, что, ввиду крайнего разнообразия современных ему славянских списков евангелия, он хотел иметь только для себя, для своего домашнего употребления, наиболее понятный и наиболее близкий к греческому перевод». Позднейшие переписчики в некоторых случаях заимствовали из Чудовской рукописи некоторые чтения, но так как их списки предназначались для церковного употребления, то они «и не дерзнули выдержать последовательно содержащийся в Чудовской рукописи евангельский текст: нам представляется возможным и вероятным, — заключает Г. Воскресенский, — что с Чуковского списка намеренно не делалось совершенно точных копий», и несколько ниже добавляет: «да и мог ли быть принят русскою церковью сей новый перевод, порывавший все связи с древним южнославянским переводом, бесценным наследием славянских первоучителей св. Кирилла и Мефодия?»