Русская библия: История переводов библии в России

В истории русского православия оба события — Флорентийская уния и завоевание турками Византии — сыграли важную роль. Идеологи русского самодержавия и церкви не преминули установить прямую связь между этими событиями. Греки попали под иго неверных «за свои грехи» — их постигло «наказание господне» за то, что греческая церковь предала православие папству. Когда в 1471 г. восставшие новгородцы хотели отдаться под власть Литвы, митрополит Филипп, увещевая их остаться верными великому князю Московскому, писал в своем послании: «А и то, сынове, разумейте: царствующий град и церковь Божия, Константинополь, доколе непоколебимо стоял, не как ли солнце сияло в благочестии? А как оставя истину да соединился царь и патриарх Иосиф с латиною, да и написал папе, злата для, и безгодне скончал живот свой Иосиф патриарх, не впал ли в рукы Царьград поганым, не в турецких ли руках и ныне?»

Идеологи русской церкви уже не желали считаться с греческой церковью как с первенствующей в православном мире и вполне для себя авторитетной. А так как греческая и некоторые южнославянские православные церкви оказались под властью турок, русская церковь сочла возможным претендовать на главенствующую роль во всемирном православии, а Москву объявить преемницей Константинополя, Третьим Римом. Один из этих идеологов, старец Филофей, в послании к великому князю Василию Ивановичу писал: «…Блюди и внемли, благочестивый царю, яко вся христианская царьства снидошася в твое едино, яко два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти».

Около этого же времени, по-видимому, было сочинено сказание о пребывании на Руси апостола Андрея, который будто бы за тысячу лет до Владимира крестил русских. Впоследствии, когда по поручению папы униатский епископ Поссевин пытался склонить Ивана IV к унии и сослался на пример более древней греческой церкви, принявшей Флорентийскую унию, царь надменно ответил: «Греки для нас не евангелие. Мы верим не в греков, а в Христа. Мы получили христианскую веру при начале христианской церкви, когда Андрей, брат апостола Петра, пришел в эти страны, чтобы пройти в Рим, таким образом, мы приняли христианскую веру в то же самое время как вы в Италии, и с тех пор доселе мы соблюдали ее нерушимо».

Отношения между русской церковью и греческой особенно обострились после того, как константинопольский патриарх, желая угодить польскому королю Казимиру, назначил митрополитом всея Руси королевского ставленника, западнорусского митрополита Григория. Московская церковь отказалась признать это назначение. Созванный по приказанию Ивана III собор русских епископов избрал всероссийским митрополитом Филиппа. И с этого времени русская церковь не только перестала посылать своих митрополитов для посвящения в Константинополь, но и в присягу, которую приносил посвящаемый архиерей, было внесено обязательство не принимать на Русь никого, поставленного Константинополем.

Конечно, главная причина стремления русской церкви к независимости крылась в политических интересах светской власти: великим князьям московским вовсе не хотелось оказаться под духовной опекой могущественного и всепроникающего римского папства, их тяготила даже сильная зависимость от Константинопольской патриархии. В общем русскому православию удалось отстоять свою самостоятельность от посягательств извне. Труднее оказалась борьба с другим, внутренним врагом — ересями, и характер этой борьбы был совершенно иным.

В Западной Европе XIV–XV вв. ереси получили широкое распространение среди городского населения и послужили основой будущей Реформации. Оппозиция феодализму со стороны народившихся в его недрах новых общественных сил часто выливалась в форму религиозных движений, направленных против официальной католической церкви, которая представляла опору и важнейший элемент феодального строя.

И в России в это время возникали ереси и также преимущественно в наиболее развитых городах — Пскове, Новгороде, Твери, Москве. Движения «стригольников» в XIV в. и особенно так называемая «новгородско-московская» ересь во второй половине XV в. носили антифеодальный и одновременно антицерковный характер.

Новгородско-московская ересь получила особенно широкое распространение в России 80–90-х годов XV в. Она привлекла к себе сторонников из самых различных слоев населения: купцов и ремесленников, низшего духовенства и крестьянства. Под религиозной оболочкой выразился социальный протест против феодального строя и господствующей православной церкви, которая к этому времени сама превратилась в крупного феодала, эксплуатировавшего народные массы. К этой ереси примкнули и некоторые представители боярско-княжеских кругов, для которых критика официальной церковной идеологии была одновременной формой оппозиции против усилившегося великокняжеского самодержавия, подавлявшего боярские вольности.