Русская и Болгарская Православные Церкви в первой половине XX века. История взаимоотношений

В докладной записке Г. Г. Карпова советскому руководству от 28 сентября выражалось некоторое недовольство поспешным устранением экзарха: «Резкость и нетактичность Илиева, имевшего личные столкновения со Стефаном, прямое и грубое вмешательство в дела Синода при существующем отделении церкви от государства содействовали поспешности постановки Стефаном вопроса об отставке, с которым болгарское правительство, перед его отъездом в Москву, имело договоренность о назначении его патриархом». Для исправления ситуации в Болгарской Церкви Г. Г. Карпов предлагал целую программу мероприятий из семи пунктов: «1. Ослабление реакционного большинства Синода… 2… изменение линии поведения директора департамента культов Илиева… 3. Радикальным для демократизации Синода, руководства церковью и успеха в борьбе с англо-американским влиянием является намерение болгарского правительства созвать Народно-церковный собор для устройства церкви, выборов экзарха и обсуждения вопроса об установлении в будущем патриаршества… 4. Предложение болгарского правительства пустить Стефана на территорию СССР в целях изоляции пагубно отразится на авторитете и положении Русской церкви в международных церковных кругах… Совет считает более целесообразным оставить в силе решение Синода о лишении Стефана права передвижения по стране…» и т. д.[283].

Через несколько дней, по просьбе В. Коларова, МИД и МГБ СССР дали согласие на разрешение лечения и постоянного проживания митрополита Стефана на территории Советского Союза. В этой ситуации Г. Г. Карпов 30 сентября в докладной записке заместителю министра иностранных дел В. А. Зорину написал о возможности принятия бывшего экзарха лишь на покой в один из монастырей, но не на службу в Русскую Церковь[284].

В личном письме патриарху Алексию от 16 октября бывший экзарх подробно описал обстоятельства своей «незаконной» отставки. Владыка Стефан также просил патриарха «вступить в свои священные права расследователя этого дела и верховного арбитра по спору нашему со Св. Синодом Болгарской церкви»[285].

В середине октября митрополит Стефан встретился с приехавшим в Софию на XXX конгресс Союза священников управляющим делами Московской Патриархии протопресвитером Николаем Колчицким. В беседе с ним владыка признал, что он под влиянием раздражения необдуманно, не учитывая последствий, подал в Синод заявление о своем оставлении должности экзарха, чем воспользовались его недоброжелатели – члены Синода и постановили уволить его от должности экзарха и одновременно отозвания Софийского митрополита. Затем владыка пожаловался на то, что «он страдает из-за Русской Церкви, ибо исполнил ее желание и пошел на Московском совещании против экуменизма; и вот-де Русская Церковь оставили его без защиты». На это отец Николай ответил, что Русская

Церковь не может «вторгаться в дела, хотя и братской, но не своей Церкви». Патриарх Алексий, искренне сочувствуя владыке Стефану, послал ему письмо с соболезнованиями, и в письме Г. Г Карпову от 20 октября запросил о возможности предложить бывшему экзарху «поселиться у нас в Почаевской Лавре, где ему может быть обеспечен покой, удобства и духовное удовлетворение в лаврских службах»[286].

2 ноября митрополит встретился с В. Коларовым, который заявил, что «решение правительством принято по государственным соображениям, и он не должен в какой-либо форме сопротивляться этому решению». Однако владыка сказал Коларову о «неправильном решении вопроса Синодом и правительством об освобождении его от митрополичьей Софийской кафедры», не хотел он и ехать в гости или на службу к патриарху Алексию ввиду лишения прав экзарха и правящего митрополита. Следует отметить, что 5 ноября Совет по делам Русской православной церкви сообщил в МИД СССР мнение патриарха Алексия, поддержанное Советом, о необходимости оставления за владыкой Стефаном Софийской кафедры[287].

Но это пожелание учтено не было, болгарские власти разозлила неуступчивость бывшего экзарха, отвергавшего все попытки уговорить его подчиниться. Под давлением Синода, требовавшего ускорить высылку владыки, Политбюро ЦК БРП 18 ноября приняло решение о принудительной отправке митрополита Стефана к указанному месту жительства. 24 ноября 1948 г. владыка был насильно выдворен в село Баня, лишен права свободного передвижения и возможности совершать богослужения. 25 ноября он сообщил о своем насильственном изгнании в письме Московскому патриарху Алексию. В селе Баня владыка Стефан жил в ссылке до своей кончины 14 мая 1957 г.[288].