Русское окно

Ты это делаешь как-то поверхностно. Из-за желания охватить все целиком от тебя ускользают события. История подходит к концу. Пока ты жив, истории, собственно, и не существует. История есть только у мертвецов. В конце подходит кельнер, подводит черту и выписывает счет. Если ты трезв, то тут, собственно, нечего и считать. Но если ты опьянел от наслаждения, твое нёбо балдеет от вкуса, кровь бурлит, ты ничего не помнишь, потому что ты просто живешь.

Кельнер является ежедневно. По крайней мере, в моем трактире. Окончательный счет – нечто иное.

Каждый твой счет выглядит как окончательный. Ты не можешь одновременно быть внутри и снаружи.

Есть и такие события. Ты считаешь, что только у мертвецов есть история. Каждый день умирает одно неосуществленное завтра.

Нет, просто я думаю, что без забвения целого нет того одного-единственного кадра, о котором ты говоришь. Невозможно быть тотально счастливым. Увеличь панораму, хотя бы на мгновение. Единственный кадр не может стать фильмом. Теоретически – да, но это будет ужасно скучный и бессмысленный фильм.

Ты сам сказал, что вчера, снимая порно с молдаванкой, ты все время чувствовал, что гостиничный номер исчезает. Оставались только ее взгляды и движения.

Ты злишься, Руди. Именно потому, что вся она была в том мгновении, ее прошлое проявилось со всей силой. Слушай, ты просто невероятный человек. Мне никогда не доводилось видеть человека, настолько оторванного от самого себя. Целостности не существует. То, что ты называешь целым, всего лишь бесплодная попытка ничего не упустить от контроля. Пойми, что пропущенное – тоже составляет биографию, оно тоже богатство. Неужели ты думаешь, что игрок теряет больше, чем тот, который никогда не ставил в рулетке?

Вернер посмотрел на часы и сказал, что ему пора на вокзал. Приезжает Мелике. Она остается в Гамбурге на несколько дней. Он нашел квартиру? Нет, пока еще в гостинице. Так он быстрее израсходует наследство и наконец станет жить голой жизнью.

Привет Мелике, сказал Руди.

Он только кивнул в ответ на предложение сходить куда-нибудь втроем. Проводил взглядом Вернера до выхода из ресторана. Откуда взялась Мелике? При упоминании ее имени он почувствовал легкую обиду, которая после ухода Вернера полностью завладела его мыслями. Он ничего не заметил во время тех посиделок в Мюнхене. События шли мимо него, обтекали его, словно он все время живет на дне мешка. Не случайно его первым гамбургским адресом стала улица Серебряного мешка.

Хорошее название, все войдет в этот мешок. И наследство, которое я рассыпаю как песок. Наконец-то и я достигну дна, заживу голой жизнью. Но как на него опуститься? Я давно заведен, пружина никак не может выпрямиться. Наверное, вне моей головы существует еще какой-то мир. Как попасть в него? Или туда можно добраться, только когда развяжешь мешок, впустишь мир в себя? Надо как можно скорее найти квартиру. Жизнь в гостинице отчуждает. Я не гость. Я не постоялец. Я матрос. По крайней мере, матрос озерного флота, но все-таки матрос. Что бы на это сказал Вернер? Матрос береговой охраны? Я капитан дальнего плавания. Просто не могу избавиться от мыслей, которые постоянно одолевают меня. Слишком долго я стоял на якоре в себе самом. Все время плыву и тащу за собой пристань как мешок, вместо того чтобы наконец вырваться на простор. Поэтому и Белград, и Будапешт, и Мюнхен всего лишь репризы.

Все так скучно, потому что недостает этого кадра: Она и Он. Впереди меня ничего не ждет. Но как тогда угадать? Жить каждый день только для себя. Так думает Вернер. Почему только в конце разговора он вспомнил о Мелике? Каждый раз, когда мы встречались в «Меркате», она в основном обращала внимание на меня. С Вернером едва разговаривала. Тот толстый горшечник из Умбрии, Альфредо, как он заикался той ночью в своем ателье на берегу Исара. На рассвете он сказал, что эстонка влюблена в меня. Почему я не попытался на следующий день? Как я глуп. Ничего не вижу. Нет, нет, я вижу, но не уверен в том, что вижу. Heap течет так, словно вся нежность переселилась в волны. Поэтому немедленно на Эльбу. Нет, сначала в агентство. Подыщите квартиру неподалеку от порта, с видом на Эльбу. Можно и на канал. Только чтобы что-то текло под окнами.

Мелике