Русское окно

Под утро Руди вернулся в квартиру другой походкой. Он прошелся по Репербану, услышав на ходу, как какой-то пьяный моряк зовет некую Алису, остановился на углу у бара «Акантус», обменялся парой слов с негритянкой в белых полотняных сапогах и шортах. Она улыбнулась на его вопрос, откуда она здесь, совсем близко, ближе Эльбы. Она живет в отеле «Мирамар», там лучший зимний сад, она готова показать его. Внезапно взыграла кровь, голова закружилась от резкого запаха духов. Жоржетта, из Сенегала, хотя ни разу в жизни там не была. Лезвия жемчужных зубов. В холле «Мирамара» пальма, агавы, тропические кусты. А тигры есть, спросил Руди. Жоржетта хихикает. За стойкой подвижная маска, улыбается, принимает чаевые. В руке уже держит ключ. Слой грима и пудры утончается, на мгновение демонстрирует скрытый возраст. Огромный оазис накрывает пустыню.

Свет он не выключил. Уловить все контрасты: свои пальцы на темной плоти, красные трусики «танга», сверкание сережек в густых завитках волос. Только на мгновение в голове у него мелькнула мысль, что он постоянно показывает кому-то себя, что он в гамбургском отеле «Мирамар». Легкий обморок от возбуждения, нарастающего при каждом прикосновении. Жоржетта не сняла сапоги. Присела на краешек кровати, изогнулась всем телом и широко раскинула руки. Он сжал ее пышные ягодицы. Кончики пальцев утонули в мягком: кувшинка на поверхности темной воды. Он сдерживался, чтобы не сразу нырнуть в глубину. Хриплые вздохи Жоржетты, уже на каком-то неизвестном языке. Симфония вздохов и хриплых голосов. Вавилонский бордель, понятия и слова на том же уровне, ни до, ни после, одно долгое, непрерывное сейчас. Погружается в глубину тела, нет больше ни одной мысли в нем, а только бесконечное пространство, частицей которого он стал. Зверь в ночной пустыне.

Утром он прошелся по зимнему саду. Маска дремала за стойкой. Серая пенка зари поднималась над Эльбой, окрашивая в голубоватые тона далекие городские кварталы и корабли в порту. Первые утренние машины будили спящий город. Придя в квартиру, он долго не мог заснуть, не из-за поездов, грохочущих на эстакаде и каждый час затенявших комнату, а из-за мыслей, которые возвращали его на два года назад, в то время, когда под окнами его квартиры на бульваре Эржебет проходил трамвай шестого маршрута. Древние желтые вагоны. И в Гамбурге вагоны метро желтые. Они похожи на гусениц. Вылезают из-под земли и быстро расползаются по линиям эстакад над крышами домов. Он вспомнил Эдину, Соню… Попытался извлечь их из хронологического хранилища памяти мюнхенских проституток. Какое прошлое. Заселить пустые белградские годы лицами, которые просуществовали в его жизни несколько часов. Он погружался в сон, перебирая в слабеющей памяти голые тела девушек, их голоса, движения, гостиничные кровати. Потихоньку выкарабкивался из очередного дня.

Наконец поймать собственный шаг

Пробуждение под грохот надземной железной дороги. Когда-то это были почтовые трамваи. И они, сейчас такие далекие, белградские. Утренние толпы на Бранковом мосту, рынок на Зеленом Венце. Сремская улица выходит на Князь Михайлову. Отражение в витринах магазинов движется все быстрее, он теряет его в коридорах Филологического факультета. Он все еще на границе той жизни, которую предстоит прожить. Без прошлого. Оно придет с Иреной.