Русское окно

Об этом он рассказал Неде через неделю после того, как во второй раз провалился на экзаменах в Академию. Она засмеялась; заметила, что, кстати, в похожих обстоятельствах ее уже бросил один парень. Откажется ли он от театра? Он хотел сказать, что откажется от Академии, но не от актерства, но вымолвил только это: «Может быть». В голове у него мелькнула мысль, что и этот разговор с Недой всего лишь кадр в его выдумке, что всю жизнь он ничего не делает, кроме того что лжет. Лжет другим, а себя подвергает пытке истиной, и в этом главное – не терять уверенности в себе, потому что Провидение хочет, чтобы его путь вел извилинами, назначение которых ему непонятно, однако это его путь. И от осознания этого ему все стало ясно. Он заметил, что скрещенные ноги Неды выглядят привлекательно, что ее тело подрагивает, а голос вибрирует, что возникла близость, которой прежде между ними не было. Неужели Неда та самая особа, которая лишит его тоски, метафизического страха перед женским телом?

Они сидели на Земунской набережной, на террасе ресторана, откуда было прекрасно видно все происходящее на реке. Он сразу узнал в выражении лица Неды озабоченность, тот самый мягкий тон, которым светилось лицо Наталии. Появилось даже неожиданное желание отказаться от острова сокровищ, чтобы отдаться тому, что сулил многообещающий взгляд. Но только извечная боязнь того, что все может закончиться унижением, погасила физическую привлекательность объекта. И потому семь дней спустя, на вечеринке у Неды он воспротивился естественному желанию – так он истолковал эротическое поведение Неды в танце – и позже оказался в объятиях какой-то другой девушки, с которой проследовал в соседнюю комнату, и все произошло так легко, совсем как в рассказанных Наталии историях о своих однодневных авантюрах; а потом рука девушки на его руке, сказанные сквозь смех слова, что сегодня она не может – все это случилось утром. Они лежали в постели и курили. Руди был переполнен впечатлением от того, что произошло и что в последующие дни станет привычной краской его будней; Она не привидение, Она существует, она из стихов Превера, из шансонов Азнавура, из фильмов Шаброля, его пьянили возможности, и даже то, что по определенным причинам секс все еще откладывается, и к этому постепенно привыкаешь, но это его все-таки ожидает, и это желанное состояние вливает в него уверенность. Девушка успокоила его эрекцию губами. Руди лежал на кровати, разглядывая в темноте очертания мебели, предаваясь чарующей музыке «Пинк Флойд», звучащей в губине квартиры, время от времени заглушаемой смехом и голосами. Эта ночь несколькими днями позже завершилась на Калемегдане, они целовались у стены, девушка не скрывала отчаянного желания секса, Руди оборачивался, контролировал свои движения, поддерживал расстояние, нет, он не был готов в первый раз совершить это у стены, кроме того, с дорожки, откуда-то сверху, доносились голоса, девушка расстегнула у Руди ширинку, нет, не будем здесь, не любишь на природе, шепнула она, да нет, я не могу, не готов, почему, сказала она сдерживая смех, ты не готов, милый, ну сейчас… Он стонал, а был таким безумным в твоих руках на вечеринке, помнишь, вот, он не такой сейчас, ты сумасшедший, о чем ты, отступила на шаг, застегнула блузку, потом вытащила из сумочки сигареты, зажгла две, потом одну из них сунула ему в губы, другую взяла себе, провела рукой по его голове и шепнула, хорошо, в другой раз. А Руди почувствовал, что другого раза не будет, что его никогда и не было, что эпизод на Калемегдане станет всего лишь деталью его прошлого.

Он не отказывал себе признаться в том, что стеснителен, но как признаться в том, чего не существует? Он не стеснителен, он не уверен. Это не одно и то же. Любой другой на его месте давно бы рехнулся от того, что судьба надавала ему столько тычков, и дело не в том, что он не может справиться с самим собой, он вовсе не врет, ладно, может, слишком кокетничает этой стеснительностью, чтобы спрятать неуверенность, но именно поэтому он и есть гениальный артист. Вечно что-то мешает, но он здоров, он это знает, женщины так и липнут к нему. Он не одинок, как те типы в холостяцких домах и кинотеатрах. Ему неприятны бобыли. В семье был такой дядя Славиша, ветеринар из Нови-Сада, закоренелый холостяк. Он создал миф о своей разборчивости, ни одна не подходила ему. Он вечно скитался по курортам, его преследовали слухи о богемных манерах, он носил итальянские костюмы, водил автомобили последних марок, считался в обществе самым элегантным человеком. Покупал Руди дорогие игрушки. Приходя в гости, всегда просил сестру, мать Руди, познакомить его с какой-нибудь молоденькой актрисой.