Русское окно

Живешь годы, а все достойное воспоминания умещается в полчаса рассказа, говорит Соня, нежно ощупывая живот и бедра Руди.

И этого хватает. У моего отца багажа не хватило бы и на четверть часа монолога.

В отличие от моего, который едва бы мог поведать десятую часть того, что ему довелось пережить. А мамин отец? Пройти пешком пол-Сибири. Он был врачом, добровольцем в Красной армии. Его отец, мой прадед, строил Транссибирскую магистраль. Четыре года провел на стройках Сибири. Там влюбился и женился. Моя прабабка была русской из Осетии. Она так хотела однажды съездить туда.

Поэтому у тебя русское имя?

Нет, я же сказала тебе вчера, что отец назвал меня в честь героини какого-то русского фильма. Он не запомнил ни названия, ни режиссера, даже фамилию актрисы. Только то, что смотрел этот фильм в кинотеатре «Двадцатое октября» и что главную героиню звали Соней. Интересно, сохранился ли этот кинотеатр?

Да, он существует. А этот твой дед, врач, как он попал в Красную армию?

Летом тридцать восьмого года он отправился в Россию, якобы к родственникам в Осетию. Это мутная история, мама рассказала мне, что за два года до отъезда в Россию он бросил их. Ей было девять лет. Помнит, как ее мама безвылазно, целыми днями сидела в своей комнате. Она превратилась в тень, все время прислушивалась к голосам, раздававшимся снаружи. Но ей было что слышать, потому что ее муж, хирург из Пешта, был вечной темой скандалов, о которых судачили по всему городу. Его свела с ума одна молодая актриса, он совсем потерял голову. Бросил работу в больнице и стал поспешно разбазаривать наследство, которое ему оставил отец, мой прадед, инженер, строитель Транссибирской магистрали. Актриса получила ангажемент в венском «Бургтеатре», и дед уехал вслед за ней. Однако она вскоре бросила его, и он вернулся в Будапешт. Провел несколько месяцев в семье. Была весна. По воскресеньям они ездили на экскурсионном пароходике в Сентендре. А потом, в начале лета, дед уехал в Россию. Никому о себе не давал знать. А потом началась война. Его, гражданина враждебной страны, интернировали на Кавказ. Но поскольку он был хирургом, его призвали в санитарный отряд. Два года он оперировал на фронтах. Ампутировал сотни рук и ног. Я знаю это, потому что он вел рабочий дневник, записывал фамилии и другие сведения о пациентах. Я нашла эту тетрадь, а также пачку писем и фотографий. В конце войны его перевели в Казахстан.

В Венгрию он вернулся только в пятьдесят четвертом. Моей маме тогда исполнилось двадцать пять, за плечами уже был один неудачный брак. Она играла в филармонии на флейте. Она рассказывала мне, как дед, войдя в квартиру, опустил чемодан на пол в прихожей, снял пальто и, как будто его не было всего несколько дней, а не шестнадцать лет, попросил полотенце. В ту ночь он рассказал бабушке все о жизни в России. Он, выросший и живший как буржуй, стал заядлым леваком. Виновником дедушкиной метаморфозы был немецкий художник Герман Фогель, друг Ленина. После Октябрьской революции он занимал высокий пост в большевистской иерархии инженеров человеческих душ. Дед познакомился с ним в Москве. Через несколько лет вновь встретил его в Казахстане, в больнице колхоза имени Буденного, где Герман Фогель умирал от последствий голода и истощения. Потому что этого иллюстратора советской жизни в начале войны, как и всех иностранцев, интернировали далеко за Урал. Он ездил с культурными миссиями, был клоуном пропаганды, как его позже называл дед, постоянно рисовал сценки из жизни обычных людей, которых встречал на бездорожьях Сибири. Он попросил деда после войны передать его жене, которая осталась в Москве, сотню рисунков форматом с открытку, своеобразный дневник его путешествий. Тем временем дедушка влюбился в одну санитарку, она родила ему сына, и он остался жить в Казахстане. Хранил рисунки, на оборотной стороне которых были дневниковые записи. Через три года после войны, во время какого-то хирургического симпозиума в Москве, дед отыскал жену Германа и передал ей рисунки. Во время работы конгресса он каждый вечер навещал ее, рассказывая о последних неделях жизни мужа. Обманывал эту женщину, выдумывал события. Вскоре после этого сумел переехать в Москву, оставив в Казахстане жену и сына.

Что за человек, сказал Руди.

Бросил и жену Германа, вернулся в Будапешт. Он блуждал всю жизнь. Совершал хирургические операции на собственной жизни. Ампутировал часть прошлого, его больше не существовало. Погиб на улице во время беспорядков в пятьдесят шестом, до моего рождения. Они вытаскивали раненых из подвала на бульваре Ференци. Бабушка много лет пыталась отыскать следы его семьи в Казахстане, но потом отказалась от этого. Тот человек менял жизни как номера в гостиницах.

Как его звали?