Русское зазеркалье (двуязычная версия)

Я негромко кашлянула. Оба повернули головы ко мне:

— Вам чего, девушка? — нашёлся первым толстяк.

— Я… меня к вам направили! — сообразила я.

— Кто направил, по какому вопросу? — требовательно допытывался упитанный товарищ.

— Не знаю — верней… я ищу умершего два года назад Александра Михайловича Азурова…

— А он чем известен, ваш Александр Михайлович? — подал голос гордый профиль.

— И какое отношение он имеет к нашему отделу? — толстяк.

— Боюсь, ничем особенно не известен, и, боюсь, никакого, — призналась я.

— Ну, вот видите! — это был шумный товарищ. — Что и требовалось доказать! Проходите, девушка, не задерживайте, не видите, люди работают!

— Ну вы и хамы, дорогие соотечественники! — сварливо заметила я. — А я, между прочим, психонавт с Земли!

Оба застыли. Затем толстяк, подбежав ко мне, схватил меня за руки и чуть не насильно заставил войти в кабинет. Усадил в единственное здесь колченогое кресло рядом с окном. Попросил совсем другим, почти задушевным тоном:

— Ну, рассказывайте!

— Что, Сергей Павлович? — насмешливо произнёс гордый профиль за его спиной. — Девушка-то сюда без всяких технических средств добралась, вы заметили?

— Ты, Ваня, дурак и не лечишься… Так! Из какого города производился старт?

— Из Лондона, — призналась я не без опаски. Лицо моего собеседника огорчённо вытянулось, а «Ваня» расхохотался:

— Вот так вот! Видали торжество советской психонавтики?

— Я тебя сейчас по загривку тресну, дандароновец недобитый… Ты погляди, она же русская, русская, это главное!

— Так если она русская, не всё ли равно, из какого города?

— Вот именно! — легко согласился толстяк. — Девушка, мы обязательно наведём справки о вашем Азурове или как там его, а сейчас признавайтесь: в Лондоне — совсем плохо?

— По-разному…

— Нищие по улицам, небось, ходят?

— Ходят, — неожиданно для себя ответила я. (И то ведь, ходят!)

— Знаете что? Вам нужно, нет, вы обязаны просто прочитать лекцию перед студентами МГУ! Как первый английский психонавт-женщина русского происхождения! На тему «Лондон — город контрастов»!

— Из меня так себе лектор… — попробовала я отбояриться.

— Нет-нет, не спорьте! — осадил меня мужчина. — Во-первых, я тут старше, да и вообще… Родина вас вырастила, воспитала, образование дала, а вы? Нехорошо так, неправильно! Долг платежом красен! Собирайтесь, я вас довезу! Где ваши вещи? Вот этот ридикюль — все ваши вещи? Прекрасно, я сам донесу, мне не тяжело! Иван Антонович, так, а ты куда собрался?

— Попрошу Зину из Приёмного отдела сделать звонок в МГУ и предупредить о нашем приезде, — пояснил второй. — Ну, а после с вами, само собой! Неужели я пропущу лекцию первой англо-русской женщины-психонавта!

Чёрная министерская «Чайка» (ГАЗ-13), в которую мы проворно упаковались (правильней сказать, в которую проворно упаковали меня: мужчины сели слева и справа) чем-то напоминала лондонский кэб: та же перегородка между водителем и пассажирами, тот же простор в салоне. Пожалуй, ещё просторней, ещё роскошней. Только вот в кэбе любой лондонец может прокатиться, а «Чайка» в Советском Союзе была недоступной большинству роскошью. Пожалуй, и здесь осталась. И где, спрашивается, забота о простых тружениках? Неужели и на небе нельзя обойтись без номенклатуры? Всё это я высказала вслух. Иван Антонович нахмурился. Заметил:

— Наша гостья во многом права.

А Сергей Павлович рассмеялся:

— Ну, а что вы хотели, моя хорошая! По Сеньке и шапка! Кто-то всю жизнь горбатился, как… как я, например, а кто-то филонил, что же теперь: всем подавай лимузин?

— Она ведь не об этом, Серёжа…

— Скажите, ведь Советская Земля не всегда выглядела так, как сейчас? — поскорее спросила я, чтобы избежать нового приятельского спора (странно, не припоминала я, чтобы на Земле эти двое были приятелями; видимо, уже здесь сдружились). — Когда-то ведь её не существовало?

— Конечно, не существовало! — словоохотливо откликнулся Сергей Павлович. — Какая же при самодержавии могла быть Советская Земля? А сразу после семнадцатого года, сражённые белогвардейской пулей, стали сюда прибывать наши духовные пионеры, целинники, первопроходцы. Нелегко приходилось этим людям! Ночевали они часто в единственной агитке, в какой-нибудь жалкой рифме, спроворенной пролетарским поэтом; стрелы злобных блоковских скифов, ранее обживших это неуютное пространство, свистели у них над головами…

— А сапоги пассажиров «Философского парохода» над их головами не свистели? — иронично прокомментировал Иван Антонович.

— Ах ты, паскудник… Барышня, давайте поменяемся с вами местами, и я ему выпишу пару ласковых!

— Нет-нет, — возразила я, — я очень хорошо здесь сижу. Расскажите мне, а кто правит этим… этим удивительным местом? Или у вас нет руководства?

— Как это — нет руководства, что это за глупости? — обиделся массивный Сергей Павлович. — Кто же ещё может нами править, как не наш Творец, барышня! Наш, так сказать, Демиург! Кстати, всё забываю спросить ваше имя…