Русское зазеркалье (двуязычная версия)

— All of you Soviet people are fond of mild abuse, as it seems,[40] — заметила я, конечно, в шутливом ключе.

— Поговори мне тут ещё…

(«Вот это “Поговори мне тут ещё…” совершенно непереводимо на английский язык, то есть не само по себе, а его смысл, — подумалось мне. — Британец, пожалуй, ещё поймёт скрытые в этой фразе добродушный юмор, и нашу русскую самоиронию, и целую философию советской повседневности, в которой чрезмерная деликатность только усложняет жизнь, то есть после соответствующих разъяснений он это всё поймёт, а американец? Безнадёжное дело…»)

Между тем мы уже прошли распашные двери универсама, где глаз, прямо как на красочной картинке из букваря, радовало изобилие продуктов: громоздились на полках бордовые копчёности и сыры цельными головками в алом парафине, треугольные красно-синие пакеты молока и бутылки кефира с крышечкой из мягкой зелёной фольги, трёхлитровые банки полупрозрачных соков и чёрно-золотистые колонны рижских шпрот, рыжие апельсины и мандарины, румяные нарезные батоны и пёстрые торты без грамма консервантов. Какие всё же приятные цвета имел Советский Союз! Немного стёртые, слегка бледные, очень естественные, ни одного назойливого или вульгарного современного оттенка…

— Они заслужили это всё, — пробормотала я. — Но ведь наполнить продуктовую корзинку хотя бы на небе — не самая возвышенная мечта, правда? Как жаль…

— Эх, Алиска! — вздохнул мой спутник, который, думаю, отлично понял моё незавершённое «Как жаль…». — Хватит думать о грустном! До тебя уже всё передумали… Ты же не просто так сюда заглянула? Явно не ради старого толстого еврея, который, конечно, ужасно тебе рад?

— Да! Я ищу умершего два года назад человека, ничем не примечательного, как сказали ваши ведущие конструкторы-психонавты …

— Они тебе скажут, слушай больше! Пойдём — я тебе сейчас устрою одну встречу!

— Где — встречу? — не поняла я.

— Да здесь же, в детском отделе!

В детском отделе универсама имелся выложенный плиткой прямоугольный бассейн, в котором плавали яркие резиновые мячи, черепахи, крокодилы. На бортике бассейна сидел юноша с упрямыми, выразительными чертами лица, странно знакомый…

— Ром, привет! — окликнул его писатель, при этом легонько подталкивая меня к нему: — Иди, познакомься с Романом!

Ромка! Ну конечно…

Я осторожно присела рядом на кафельный бортик и обратилась к юноше:

— Простите, не знаю вашего настоящего имени-отчества.

Юноша печально улыбнулся:

— Это не очень важно, вы не находите? Для жителей этого мира я навсегда останусь советским Ромео восьмидесятых.

— Отсутствие рядом с вами вашей Джульетты, то есть Кати, смотрится очень выразительно… и грустно.

— Да, но ведь она ещё жива.[41]

— Я как-то не держала в голове, что вы уже умерли! Вы были совсем молодым в том фильме…

— Девяносто первый год, двадцать семь лет, лейкоз. Представьте, я каждый день прихожу в этот универсам и каждый день её ожидаю. Это, конечно, очень глупо, и очень дурно с моей стороны — ожидать, то есть…

— Не знаю про «дурно», но не согласна с «глупо», — возразила я. — Зрительное отсутствие девушки рядом с вами… вот, я на минутку присела на её место, но я ведь её не заменяю, верно?

— Это очевидно, — согласился юноша. — И очевидно про любую.

— …Её отсутствие здесь — это лучшая иллюстрация моей сегодняшней лекции для лондонских студентов, в которой я говорила, что гёрл- или бойфренды легко заменяются, как однотипные детали мотора, а вот «значимые другие» — нет, — едва произнеся это вслух, я вдруг поняла, что этот простой урок я в первую очередь должна усвоить сама.

— А я вот как раз в Лондоне и умер, — собеседник усмехнулся. — Будьте осторожны! Небезопасен их воздух для советского человека…

Из бассейна между тем выглянула и просунулась между нами зелёная резиновая голова. Голова уставилась на меня большими выразительными глазами — я едва не вскочила на ноги от неожиданности.

— Ну, снова ты вылез, Сеня! — прикрикнул мой собеседник на резиновую голову. — А вы чего испугались? Это Сеня, крокодил.

— У вашего крокодила слишком длинное узкое тело и слишком маленькие лапки, что делает его не совсем крокодилом…

— Я крокодил-мутант, — сообщил Не-Совсем-Крокодил низким хрипловатым голосом. — Завожусь в сибирских реках как следствие слива отходов советской промышленности. А вообще-то я по делу вылез, не шутки шутить. Твоего Азурова тут, скорее всего, нет. Ни здесь в универсаме, ни в этом мире вообще. Но если ты хочешь знать наверняка, поезжай в Статистическое учреждение. Оно в одном здании с Нии Чего, Главкостью и Мосрыбстроем.