Русское зазеркалье (двуязычная версия)

— You’ve got your obligations, I respect them, — откликнулась я какой-то очень стандартной фразой «из тех, которые у каждого должны быть заготовлены на такой случай», как говаривал Лермонтов.

Хозяин кафе вынес счёт. Патрик начал торопливо рыться в бумажнике, внезапно уточнив:

— Would you let me pay the bill?

— No! — удивилась я. — I guess we must split it. Thank you for suggesting anyway.

Странно, что ему вообще пришло в голову… Или это мой рассказ так подействовал? Ведь Александр Михайлович не предложил мне поделить стоимость такси пополам. А ещё я подумала, что, предлагая заплатить за наш обед, пусть даже и «по-дружески», Патрик уже отчасти понимает, что я, в отличие от многих, на это предложение не обижусь, уже отчасти знает меня и показывает, что знает. Всё-таки он не робот, не заложник клише, он постепенно меняется…

— You are such a lovely couple, — вдруг заметил хозяин кафе, наблюдавший за нами с порога. Патрик покраснел словно девица. Я звонко рассмеялась:

— We are an aunt and a nephew, my good sir!

— My apologies![6] — теперь смущены были оба.

Патрик быстро попрощался, и через минуту его и след простыл. Я же ещё немного поболтала с хозяином кафе, который, повторно уверившись, что молодой человек мне именно племянник, задал предсказуемые вопросы о том, не одинока ли я случайно и как я смотрю на чашку кофе в его компании как-нибудь на днях. Я с улыбкой обещала подумать над его предложением. (Едва ли он спрашивал совсем уж всерьёз, поэтому едва ли сильно огорчился моим завуалированным отказом.) Увы, вздохнула я, прямо сейчас мне нужно возвращаться на работу. Чем же я занимаюсь, где работаю? Да вот, чем-то вроде дайвинга… Дайвинга? — изумился хозяин кафе. Звучит интригующе! Именно, но подробности опустим. Это ведь только на словах звучит интригующе, а в жизни бывает очень по-разному. Ближайшее погружение — уже сегодня вечером. А каким оно будет — Бог весть…

○ ○ ○ ○ ○

Переход в этот раз занял больше времени. Почти час я пыталась поймать новую тонкую точку фокуса, заодно осмыслив, что все предыдущие путешествия тоже, по сути, не были сном, а лишь чем-то очень похожим на сон. Как будто на лестнице спуска в сон открывалась маленькая боковая дверца, и требовалось не проскочить эту дверцу…

Наконец, на минутку прикрыв глаза, я заметила, что комната как бы отразилась слева направо: зеркало, висевшее чуть правее напротив кресла, оказалось чуть левее, переехал налево open storage unit, превратившись в забавный пузатый комод; сотовый телефон на столе вырос в древний дисковый аппарат; поменялись местами окно и дверь. Да и без этого можно было бы догадаться, что я — в новом пространстве: краски стали тёплыми, яркими, светящимися как будто сами по себе, а контуры вещей забыли понятие о строгих прямых линиях, да и вообще выглядели немного условными, будто не вполне обязательными. Изменилась и я сама: отражение показало мне юную девушку в несколько старомодном платье. Волосы этой девушки, в которой я себя узнавала с трудом, забавно переливались волной от бежевого цвета до тёмно-морковного (интересно, есть такой?) и лилового. Какая прелесть! Вот бы и в жизни так было! Хотя нет: утомительно, и что студенты скажут…

Освоившись в зазеркальной комнате с её множеством шкатулочек с секретом, портретов, подмигивающих со стен, кованых фигурок на каминной решётке, которые корчили мне забавные рожи, я поспешила к выходу. Неужели, попав в Долину сказок, сидеть дома! Распахнула дверь…

Внешнее пространство, как я и предполагала, начиналось сразу за дверью, но выглядело более тусклым, чем мои ожидания. Более тревожным, пожалуй!

Вокруг дома, куда ни кинь взгляд, расстилалось поле: подвижное, живое, переливающееся всеми оттенками зелёного, радующее яркими полевыми цветами. С полем всё было в порядке… А вот поверх поля шёл дождь: серый, хмурый, непроглядный, реалистичный, в смысле нашей земной реальности, да и вообще крайне неприятный: подставив под него руку, я обнаружила, что дождь ощущается кожей словно одно из тех промышленных моющих средств, которые полагается использовать только в резиновых перчатках. Самим своим видом дождь напоминал своего собрата из Нижних Грязищ, заставляя думать, что один мир вторгается в другой. Неужели хотя бы детей нельзя избавить от этих вторжений?

Из травы в двух шагах от меня вдруг поднялась большая голова на длинной толстой шее. Я едва сдержала крик и успокоилась, только когда разглядела, что передо мной — Удав из мультфильма про тридцать восемь попугаев, да и вообще, кажется, мой старый знакомый.

— Я не из этого мультфильма, — откликнулся Удав низким голосом с хрипотцой, читая мои мысли (что меня в этом мире не удивляло, конечно). — Я Удав из сказки про Маленького принца, который съел слона, — и на миг он раздулся, притворяясь, что и вправду съел слона или гигантскую шляпу. — Но тебя я есть не буду, если только сама не попросишь.

— Странный у тебя юмор, Удав! — ответила я на это обнадёживающее сообщение. — Я ведь и обидеться могу…