Русское зазеркалье (двуязычная версия)

Ничто не происходит без причины. Я хотела бы, чтобы вы поделились со мной собственными мыслями о том, почему русский романс как жанр был востребован в императорской России. Вы сможете сделать это на второй части нашего занятия. Сейчас же я вам предложу простейшее и наименее романтичное объяснение. Большинство молодых людей желают произвести впечатление на противоположный пол, заводить новые знакомства, показывать себя на рынке женихов и невест: двести лет назад это было актуально так же, как и сегодня. А как вам сделать это, если у вас нет «Тиндера», «Инстаграмма» и «Фейсбука», где бы вы могли публиковать ваши полуголые тела или «вешать на стену» личного профиля псевдоглубокомысленные цитаты? Всё, что вам остаётся, — это подлинно интеллектуальная беседа или исполнение песни, которая продемонстрировала бы ваши чувства и/или таланты. (Подумайте о том, почему юные девушки в романах Джейн Остин так часто поют в присутствии молодых красавцев.) Чтобы найти себе привлекательного партнёра два века назад, вам нужно было быть или талантливым, или умным. А вы сами не считаете, что сегодняшние социальные сети, которые великодушно разрешают нам не развивать наши социальные, творческие или познавательные способности, по сути превращают нас в полудурков? Это применимо и к большинству технических устройств, созданных для «упрощения» нашей жизни. Пожалуйста, воспринимайте это как вопрос для обсуждения, даже если он и кажется вам грубым. Вот вам простой совет: представьте на моём месте старую бабулю и попробуйте проявить терпение к её «замшелым идеям».

Так как разные классы общества использовали романсы, появилось и несколько их типов. Салонный романс с его утончённой поэзией и сложной музыкой часто противопоставлялся «жестокому романсу» низших классов, который, претендуя на такое же «жентельменство», часто становился карикатурой на первый. Позвольте мне привести юмористическое описание второго жанра из «Братьев Карамазовых» Достоевского.

Один мужской голос вдруг запел сладенькою фистулою куплет, аккомпанируя себе на гитаре:

Непобедимой силой

Привержен я к милой.

Господи пом-и-илуй

Ее и меня!

Ее и меня!

Ее и меня!

Голос остановился. Лакейский тенор и выверт песни лакейский.

<…>

Видимо, преобладал мужчина, а заигрывала женщина.

<…>

— Ужасно я всякий стих люблю, если складно, — продолжал женский голос. — Что же вы не продолжаете?

Голос запел снова:

Царская корона —

Была бы моя милая здорова.

Господи пом-и-илуй

Ее и меня!

Ее и меня!

Ее и меня!

— В прошлый раз еще лучше выходило, — заметил женский голос. — Вы спели про корону: «Была бы моя милочка здорова». Этак нежнее выходило, вы, верно, сегодня позабыли [Цит. по: Достоевский, Ф. М. Братья Карамазовы. Кн. 1. — М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: Фолио, 2000. — С. 231-232].

Главная причина, по которой я привела эту длинную цитату, — это попытка показать вам, как легко произведение искусства, притворяющееся чем-то бóльшим, чем оно является, или использующее слова, не нагруженные смыслом, становится «лакейским вывертом», если использовать выражение Достоевского. Я хотела бы, чтобы вы помнили об этом всегда, когда пишете собственную музыку. «Нет ничего нового под солнцем» (Экклезиаст, 1:9). Я была бы вам крайне благодарна, если бы вы дали мне несколько примеров «лакейских вывертов» сегодняшнего дня: имею в виду те (псевдо-)художественные феномены современной культуры, творцы которых невольно вульгаризируют традицию, которой силятся подражать. Вам не составит труда их найти.