Русское зазеркалье (двуязычная версия)

Для меня стало приятным и неожиданным открытием то, что Марк Алмонд, современный британский певец-композитор, записал английскую версию этого романса. Хоть я и отдаю должное его усилиям, с сожалением замечу, что его исполнение несколько бледно на фоне оригинала. Впрочем, о вкусах не спорят.

Давайте теперь тщательно изучим текст, четверостишие за четверостишием, строка за строкой. Я нашла два перевода стихотворения на английский язык: один, похоже, принадлежит Марку Алмонду, а второй, — Бёртону Раффелу и Алле Бураго. [Существует и третий перевод, опубликованный пользователем Francesca13 на сайте lyricstranslate.com — прим. авт.] В целях нашего анализа мы будем использовать последний, хоть в нём нет ни рифмы, ни ритма.

Однообразные мелькают

Все с той же болью дни мои,

Как будто розы опадают

И умирают соловьи

[https://gumilev.ru/verses/298/ — Дата обращения: 2 июля 2020 г.].

Должна напомнить вам о времени написания стихотворения. Это — июль 1917 года. В Европе продолжается война; в России правит Временное правительство, думские либералы, которые, придя на смену бессильному царскому режиму, продемонстрировали ещё большее политическое бессилие; рушатся общественные институты; угасают традиционные религии и верования (не забывайте, что эти верования не сумели предотвратить Первую мировую войну); нет ни перспектив, ни надежд — и всё это позволяет нам охарактеризовать духовную атмосферу того лета как удушающую. (Вот интересно, как бы Николай Гумилёв, этот героический мужчина, описал духовную атмосферу 2019 года. Возможно, в схожих терминах.) Именно поэтому дни поэта «однообразные мелькают всё с той же болью». Для талантливого и смелого человека, для поэта и офицера, вероятно, очень больно знать, что и его мужество, и его талант не востребованы, что его внутреннюю силу не к чему приложить. Вы не можете «сражаться за благое дело», если благих дел больше нет. Также не можете вы как ни в чём не бывало продолжать писать ваши стихотворения, зная, что эти стихотворения не прекращают страданий других людей, ваших братьев по человечеству. «После Освенцима не может быть поэзии», если вспомнить фразу Теодора Адорно, немецкого философа и композитора. (Меня интересует, как вы толкуете эту фразу.) А разве возможна лирическая поэзия после битвы на Сомме, и чем чудовищные последствия этой битвы так принципиально отличаются от столь же чудовищных последствий нацистских лагерей смерти? Именно скука дней, не наполненных осмысленными усилиями, и причиняет боль поэту, и метафора умирающих соловьёв перестаёт выглядеть как красивость речи, как «Непобедимой силой // Привержен я к милой», если вы подумаете о том, насколько мучительным может быть отсутствие смысла в вашей жизни. Почему отсутствие смысла в жизни мучительно (или почему нет)? (Запишите этот вопрос.)

Гумилёв проводит лето 1917 года в Париже, где он знакомится и влюбляется в Елену Дюбуше, дочь знаменитого хирурга. Именно о ней он говорит во втором четверостишии как о той, что «печальна тоже». В течение своей довольно короткой жизни поэт пользовался вниманием красивых женщин, и если вы сейчас скажете, что альфа-самцы всегда находят женщин, вы совершенно неверно уразумели суть этого внимания. Предположим, вы желаете использовать именно этот термин и воспринимаете любого кавалерийского офицера — а Гумилёв был им — в качестве альфа-самца. В этом случае я вынуждена сказать, что мужчину в глазах женщины делает привлекательным не его способность убивать врагов, а его попытки наполнить свою жизнь смыслом. Позвольте мне короткую ремарку об инцелах, или «девственниках поневоле», современной субкультуре, принадлежащие к которой молодые мужчины жалуются на свою неспособность найти платонического или полового партнёра. Единственный вопрос, который я в качестве женщины хочу им задать, таков: А что вы сделали, чтобы стать физически или платонически привлекательными? Я не имею в виду посещение тренажёрного зала, хотя и оно вам не повредит: вообще, женщины вовсе не так озабочены вашей мускулатурой, как вы думаете, и вовсе не настолько эгоистичны, жестоки и поверхностны, как вы считаете. Я вот что имею в виду: что вы сделали для того, чтобы в вашей жизни была цель? Если никакого усилия не было совершено, если вы никогда не воспринимали отсутствие смысла в вашей жизни с той же болью, с которой его чувствовал Николай Гумилёв, — перестаньте жаловаться и примите вашу «чёрную таблетку»: вы именно её и заслужили [«чёрная таблетка» — особый термин в субкультуре девственников поневоле» — прим авт.].

Но и она печальна тоже,

Мне приказавшая любовь,

И под ее атласной кожей

Бежит отравленная кровь.