Русское зазеркалье (двуязычная версия)

— Serves him right,[8] — пробормотала я, не удержавшись. Негритянка неопределённо хмыкнула.

Бесполый бес ожидал нас на улице у открытой крышки люка, втрое шире обычных канализационных. Вздохнув, я шагнула вниз, не дожидаясь приглашающего толчка в спину.

«Любопытно, — пришло мне в голову во время перехода: — те поклонники электронной мастурбации, которые не были так разборчивы и не имели любимых актрис, тоже получают здесь свою “госпожу”? И как много людей вообще сваливаются на улицы этого чёрного города, если учесть, что мэйнстримные направления мысли пропагандируют fapping[9] как совершенно безобидное и даже полезное для здоровья дело? Ждёт ли этот мир всех околпаченных пропагандой дурачков или только самых энергичных? Можно ли бежать отсюда? Что-то единственный местный житель, с которым я побеседовала, не горит желанием бежать… А вот ещё: кем на самом деле является местная “аристократия”, если учесть, что порно-дива, фото которой висело на стене, ещё жива? Или она живёт на два мира? Может быть, это некий симбиоз людского и нелюдского сознания, “эффективный творческий дуэт”? И какова судьба самих порно-актрис после их смерти? Они тоже становятся рабынями или оказываются в этом городе на привилегированном положении? А если верно последнее, могут ли они родиться на Земле вновь, или их вечная судьба — быть владычицами этих несчастных, чтобы раз в полгода делить с ними ложе, поднимая их, так сказать, на сияющую вершину местного существования? Ужасный мир, который, наверное, прозябал бóльшую часть человеческой истории и только последние десятилетия стал собирать свою богатую жатву. Какое счастье, что мы в нём не задержались!»

…Новый мир очень походил на Поле Страхов, только вот тумана здесь не было. Источником света служили то ли светляки, то ли гнилушки. Если бы не они, всё вокруг погрузилось бы во тьму.

Двуполая демоница отправилась на поиски «начальства», недовольно заметив, что, дескать, в редкостной дыре мы оказались. Бесполый бес присел на траву. Я, подумав, последовала его примеру в нескольких метрах от него. Сопровождающие черти, конечно, меня презирали, но хотя бы не зверствовали, скажем им и на том спасибо.

Почти сразу ко мне из темноты опасливо приблизилось существо.

Существо оказалось овцой, правда, с головой человека, измождённой и несчастной. Если бы талантливому, но тяжело больному пациенту психиатрической клиники задали нарисовать помесь человека и овцы, он именно так бы и изобразил этого кентавра.

— Здравствуйте, новенькая. Вам сохранили человеческое тело, — боязливо и завистливо, почти ревниво произнесло существо. — Интересно, за какие это заслуги?

— Понятия не имею, — откликнулась я. — А вас, позвольте узнать, за что его лишили?

Овца вздохнула:

— Кто же знает? Нам не говорят…

Осторожно, медленно ко мне из темноты подтягивались другие человеко-овцы.

— Как называется ваш мир? — спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Пастбище, — неуверенно ответило одно из существ. Я обернулась к нему:

— Пастбище? Спасибо! А то в прошлом я даже название спросить позабыла… А вы, вот вы лично, не помните, почему отказались на Пастбище?

— Я не делала ничего дурного! — запротестовала новая собеседница. — Наоборот, только хорошее! Вот, например, я внедряла половое просвещение в младшей школе. Но ведь так надо, именно так и надо, а то дети совсем невежественны в этом отношении, как и их родители. Наш долг — воспитывать людей! Ещё я написала пособие о борьбе с детской застенчивостью. Получила на него грант, между прочим…

— А вы? — я повернулась к той, что подошла первой.

— Я обслуживала и внедряла систему электронного отслеживания предпочтений покупателей в Сети, — отозвалась та. — Но мы же не делали ничего плохого! Совсем наоборот: людям это удобно, они благодарны нам за то, что мир стал проще и комфортней…

— А вы? — спросила я третью, наугад.

— Я был политтехнологом, причём не из последних, — пояснило существо после некоторого молчания. — И, в отличие от своих сестёр, я не собираюсь выгораживать себя. Мы все, разными способами, создавали то современное пастбище, на котором человек перестаёт быть полностью человеком и на котором его можно машинным образом доить, — на предмет полового желания, например, — машинным образом стричь, а при необходимости пускать под нож. Такая новая модель человека должна быть тщеславна, мелочна, болезненно обидчива, в меру жестока, не очень умна, безответственна до инфантильности, похотлива, причём желательно с девиацией, — так проще ей манипулировать, шантажируя раскрытием постыдного секрета, — труслива, в общем, должна быть идеальной овцой. Мы конструировали пастбище на Земле и оказались на Пастбище здесь, всё достаточно честно.

Эту речь все выслушали молча, но, едва мой собеседник закончил, едва я открыла рот, чтобы спросить, не Великий ли Инквизитор является создателем Пастбища, как здесь, так и на Земле, раздались недовольные голоса:

— Неправда!

— Теория заговора!

— Всё ложь, от первого до последнего слова!

— Это ошибка, во всём разберутся и нас выпустят!