Рыжий

Ничего не изменилось, подумал я. Уже и коммунизма нет, и партийной бюрократии, а совковые традиции живы. Эти люди свои тексты произносят по инерции, но все еще очень твердо. Видно, заучили на всю жизнь. Примерно час мы с Аушевым убеждали генералов, что им не придется нести за нас ответственность. Но тут один из них, заместитель начальника главка, вдруг произносит такой текст:

- Мы посовещались и решили довести до Михаила Сергеевича Горбачева всю степень опасности и ненужности этого предприятия. Мы уверены в том, что Масуд не пойдет с вами на контакт, и вся ваша миссия будет обречена на провал.

В переводе с иезуитского языка высших чиновников это означало следующее: «Не лезьте не в свое дело. Если уж у нас не получилось, то у вас и подавно не получится. А если у вас получится, то зачем тогда мы?»

Ну, вот... Мне показалось, что сейчас все наши усилия пойдут прахом. Эту стену не пробить. Я с надеждой посмотрел на Руслана. Давай же, спасай ситуацию! Он отреагировал правильно:

- А вы знаете, Михаил Сергеевич имеет другое мнение. Он в разговоре со мной активно поддержал наш проект и фактически выступил его патроном.

- Да?.. – На лице генерала отразилась сложная гамма чувств. Это был удар прямо в солнечное сплетение. Конечно, может, Аушев и блефует, говоря о поддержке президента, а вдруг не врет? К тому же и Панкин уже поддержал, и Шапошников, и командующий погранвойсками Калиниченко. Да-а, ситуация…

Генералы обменялись короткими взглядами и видимо решили, что пора переходить к запасному варианту.

- Возможно, это и следует поддержать, но мы твердо уверены в том, что Аушеву участвовать нецелесообразно, - сказал старший. - Это свое мнение мы доложим наверх.

- Представляете, какой поднимется шум, если его захватят в заложники! - Поддакнул второй чекист. - Какой это будет удар по престижу нашей страны.

Руслан недоуменно пожал плечами, понимая, что нам предлагают компромисс. Торг. Или он отказывается от своего участия, или весь этот план будет зарублен на корню.

Теперь уже мы перебросились взглядами: что будем делать? Я чуть заметно кивнул: надо соглашаться. Заманчиво, конечно, было отправиться к «духам» вместе, но ничего не поделаешь… Следовало спасать ситуацию.

- Хорошо, - наконец, сказал Руслан. - Мы возвращаемся к первоначальному замыслу, когда планировалось, что пойдут три человека - британцы и Снегирев. Я надеюсь, других возражений не будет? - Он поднялся и протянул руку для прощального рукопожатия.

- Ну, что вы, Руслан Султанович? - Вдруг обиделся хозяин кабинета. - У нас так не принято. А по рюмке коньяка? Давайте, давайте.

- За успех вашего безнадежного дела, - неудачно пошутил второй генерал.

- За успех нашего общего благородного дела, - поднял свой сосуд Аушев. - И за вашу активную поддержку.

- Ну, ну, - хмыкнул хозяин кабинета. - Посмотрим…

ДЕКАБРЬ 1991 ГОДА. ПАМИР.

ВЫСОКОГОРНЫЙ КИШЛАК ИШКАШИМ

А-а-а-а! Среди ночи я проснулся от ужаса. Сначала решил, что кто-то закрыл мне нос и рот, воздуха не было, я натурально задыхался, как выброшенная на берег рыба. А-а-а-а! Вот сейчас умру, вот-вот… Рывком сел, стал лихорадочно выпутываться из спального мешка и тогда понял, что никого рядом нет, никто меня не душил и не трогал. Просто воздух исчез, тогда исчез, а теперь понемногу он опять наполнял собой темноту, я снова дышал – часто и тяжело. Окончательно выпроставшись из мешка, я медленно встал, на ощупь пробрался к двери, открыл ее и вышел наружу.

За ночь крепко подморозило. Под холодным светом луны заснеженные хребты выглядели зловеще. Я посмотрел вниз, в долину, откуда мы пришли вчера. Защемило сердце. Там, совсем недалеко, в двух-трех часах ходьбы, мерцали электрические огни нашего поселка. Совсем недалеко… Там была наша погранзастава, там было тепло, уютно и безопасно. Там был дом. Он был совсем рядом, каких-то два часа ходьбы.

«Еще не поздно, - сказал я сам себе. - Утром ты придумаешь причину, по которой твое дальнейшее путешествие становится невозможным. Ты извинишься перед спутниками, попрощаешься с ними и уйдешь вниз. В долину. Домой. Тебе хватит. Остановись. Твоя совесть чиста. Ты уже вдоволь наискушал судьбу. Твой лимит исчерпан. Если ты продолжишь этот путь, то уже никогда не увидишь своего дома».

Я опять взглянул вниз, в долину, где мерцали огни, и с неохотой вернулся в наше убогое жилище. Пробравшись в свой угол, сел на спальник, прислонился к холодной стене. Спать я боялся. Вдруг опять кто-то схватит за горло. Я сидел с открытыми глазами и тихо паниковал. «Даже если тебя не убьют, то сердце не выдержит этих гор, этой безумной высоты. Видишь, ты едва ступил на эту тропу, а уже чуть не сдох».

Ближе к полуночи из другого угла послышался гортанный голос ирландца:

- Что, Владимир, не спится? Я тоже не могу спать. Но ты не волнуйся, это акклиматизация.

А следом и Питер дал о себе знать:

- И я не сплю. Обычное дело для такой высоты. Завтра все придет в норму.