Рыжий

«Сейчас девять часов вечера, – писал он 1 декабря в том афганском кишлаке, где мы провели две первых ночи после пересечения границы. – Снаружи кричит мулла. Потрескивают дрова в печи. В дальнем углу темной комнаты о чем-то перешептываются моджахеды. Скорее бы закончился этот поход, скорее бы увидеть тебя. Все, что я хочу теперь, это постоянно быть рядом с тобой. Везде и навсегда».

Запись, сделанная двумя днями позже в Бахараке: «Прошлой ночью я видел удивительный сон. Будто я приехал в Кембридж учить русский язык и оказался там на вечеринке в компании из пяти или шести красивых женщин. У одной из них по всему телу была татуировка. Все они выглядели очень привлекательно и наперебой пытались меня соблазнить. Но я сопротивлялся им, как мог, и пробуждение воспринял, как избавление. Теперь гадаю, что же это было, моя дорогая? Ужасно люблю тебя. Мечтаю обнять тебя и больше никогда не выпускать из своих объятий. Обещаю, что это будет мой последний зимний поход в Афганистан. Ты бы и сама возненавидела этот холод».

В день нашей размолвки, случившейся в Бахараке по поводу отношения афганцев к русским, Рори не удержался от язвительного комментария: «Владимир почему-то считает, что моджахеды настроены дружелюбно и будут союзниками русских. Это поразительная наивность. Видимо, он думает, раз провел год или два в Кабуле, то уже все знает про Афганистан. Меня это очень раздражает, но я стараюсь держать себя в руках».

А дальше опять: «Как бы я хотел пригласить тебя на ужин, а после заниматься с тобой любовью. Я ужасно скучаю. Люблю тебя до оцепенения. Очень тяжело испытывать такую страсть и при этом находиться в разлуке. Иногда я ощущаю себя дирижаблем, который вот-вот взорвется. Извини за это невнятное бормотание, но я очень хочу, чтобы ты знала о силе моей любви. Ужасно ревную к твоим бывшим дружкам. Надеюсь, со временем это пройдет».

«6 декабря. Кишлак Спингав. Бедный старина Владимир сегодня к концу дня потерял сознание, поэтому мы раньше времени остановились на ночлег.Теперь он слегка пришел в себя и пытается уснуть. Дорогая, когда я писал тебе о своих странных снах, то это не для того, чтобы ты ревновала. Просто я таким образом хотел показать свою добродетельность и то, что я хорошо себя контролирую».