Рыжий

Однако везения продолжались. В 1970-м году к нам в редакционную комнату № 613 повадился ходить доцент-математик Дима Шпаро. Он приносил длинные и занудноватые статьи о своих полярных походах по Таймыру, и вначале мы восприняли Диму, как очередного графомана, коих всегда много было вокруг газеты. Но очень скоро стало ясно, что дело не в статьях. Шпаро был, как таран. Он твердил нам о грандиозных планах проложить будущие маршруты своих походов по дрейфующим льдам и даже дойти на лыжах до Северного полюса. Потихоньку Дима сумел приручить к себе почти всех редакционных начальников. Он к каждому находил свой подход. Кому-то подарил шапку из нерпы. С кем-то распил бутылочку коньяка. Чью-то дочь подтянул по математике. А кто-то и вправду поверил в Северный полюс. «Комсомолка» на Полюсе! Звучит… В лице нашей газеты расчетливый Шпаро искал и нашел надежную «крышу».

Примерно в то же время меня вызвал «на ковер» один из самых важных редакционных начальников и сурово отчитал за недостатки в работе:

– Ты уже два года на этаже, а своей «фирменной» темы в газете не имеешь. Глубоко не пашешь.

Заканчивая разнос, шеф подсказал:

– Вот нас тут Дима Шпаро своими идеями достает. Предлагает создать при газете полярную экспедицию. По-моему, интересно. Попробуй этим заняться.

Я пошел к Диме. Однако брать в свою группу корреспондента он вначале категорически отказался. На мою беду он сам мнил себя выдающимся писателем, и конкуренты ему были не нужны.

– Правда, – дал мне шанс Шпаро, – нам требуется радист. Вот если бы ты умел на рации работать, тогда другое дело.

Надо ли говорить, что рацию я прежде видел только в кино. И не имел ни малейшего понятия о том, с какого боку к ней следует подходить. Но мне тогда было двадцать три года, а это многое объясняет. Короче говоря, уже на следующий день я записался на курсы радистов при ДОСААФ и стал каждый день изучать азбуку Морзе. Точки-тире. Удивительно, но спустя пол года я уже мог отстучать ключом коротенький текст.

Зима выдалась лютой и снежной. По субботам я брал спальник, вставал на лыжи и уходил в лес – там, зарывшись в снег, ночевал, приучая себя к холоду.

Когда весной следующего года Дима стал собираться в маршрут по суровому архипелагу Северная Земля, других претендентов на радиста, кроме меня, у него не было. В редакции нам присвоили официальное наименование – полярная экспедиция «Комсомольской правды» – и благословили в дорогу. Правда, торжественные проводы в редакции слегка испортил наш фотокорреспондент, который, выпив на прощальном банкете, стал вдруг фотографировать нас, участников экспедиции, каждого в отдельности.

– Тебе это для чего? – Поинтересовался я.

– Как для чего? Вы куда едете? В Арктику. Значит, на верную смерть. Случится с вами что – а у меня уже фотокарточки готовы для некрологов.

Жаль, народ у нас в группе был интеллигентный, мирный, не стали мы бить этого придурка.

За несколько дней до вылета из Москвы в одном секретном «почтовом ящике» на Урале (вот они – возможности популярной газеты!) мне отгрузили радиостанцию. Увидев ее, я пришел в ужас. Когда мы вели телефонные переговоры с этим «ящиком», то речь шла о портативной, легкой и простой станции. Теперь же глазам моим предстал неподъемный стальной гроб с безумным числом разных кнопок, рычажков, циферблатов, проводов и лампочек. Весил он килограммов под семьдесят да плюс телескопическая антенна к нему весом в центнер. Оказывается, эта станция у них считалась самой портативной и походной. Хотел бы я видеть наших разведчиков и диверсантов, которые бы волокли на себе такую груду железа.

Ну, и как быть? Оставить рацию в Москве? Но наше редакционное начальство и слышать не хотело о том, чтобы выпустить экспедицию в опасный путь без радиосвязи. Делать нечего, погрузили мы этот металлолом в самолет и прибыли в знаменитый арктический поселок Диксон, где стали ждать погоду для дальнейшего перелета на Северную Землю. И вот тут, в царстве реальных снегов, льдов и морозов, нам стало окончательно ясно, что радиостанция на маршруте нас погубит, что мы просто пупки надорвем, если потащим ее с собой. 500 километров по льдам с таким грузом? Наши рюкзаки и без радио весили по 45 килограммов. Дима мрачнел с каждым часом.

И тогда я решил первый раз в жизни самостоятельно выйти в эфир. Прямо из гостиницы. Ребята с кряхтеньем и проклятьями помогли установить под окнами стальную трубу антенны. Я, как учили, принялся подключать провода. И... Вдруг внутри станции послышались явно нештатные звуки, а из щелей повалил дым. Еще через несколько секунд стало ясно, что станция сгорела. Похоже, присоединяя провода, я перепутал плюс с минусом или совершил еще какую-то грубую ошибку. Станция сгорела и ремонту в этих условиях явно не подлежала.