С Корниловским конным

Я не любил боевого строя «лавы». В гражданской войне он был беспомощный при густых и многочисленных пехотных цепях красных. Кроме того, в лавах казаки выходили из-под слов команды своих офицеров и конного удара этим строем нанести не могли. Я совершенно запретил им пользоваться. Вахмистрам сотен — строго-настрого приказал в конных атаках быть всегда на своих местах, т. е. — позади строя сотен и, если нужно, пользоваться плетью...

В данном случае, выбросив две сотни вперед двухшере-ножным рассыпанным строем, я держал «в кулаке» остальные четыре сотни и пулеметную команду, с которыми мог в любой момент отразить всякую неожиданную неприятность.

Не допустив красных до Маныча, полк захватил полностью весь Красноярский стрелковый полк, численностью до 500 штыков, и два ручных пулемета. Шедшие вслед за корниловцами, «уступом позади», 1-й Кавказский и 2-й Полтавский — захватили еще четырех пулемета и одно полевое орудие. Конница красных с тачанками (видимо, с пулеметами) — хлынула на север. Без задержки двигаясь через полувысохший топкий Маныч, — мы увидели вправо от себя еще одну пехотную группу красных, спешно отходивших на север по возвышенности. Командир правофланговой 1-й сотни есаул Твердый, по собственной инициативе, бросил вправо один взвод казаков. Из рассыпного строя своих казаков быстро выдвинулся вперед хорунжий Голованенко. На своей высокой длинноногой донской кобылице, оставив далеко позади себя своих, он заметно приближался к колонне красных, густою «кишкой» отходивших на север.

«Пог-гиб офицер» — волновался я. И как это неразумно — бросив казаков, на своей резвой кобылице — одному скакать в атаку против двухсот красных солдат. Ведь один лишь выстрел и... полетит храбрая голова хорунжего. Но произошло иное: красные остановились и... побросали винтовки на землю. Тут же подскакали отставшие казаки, и вся рота сапер, только вчера прибывшая из Царицына для наводки нового моста через Маныч, — стала также добычей Корниловского полка.

Этот участок фронта красных был пленен полностью. И насколько была стремительна атака, можно судить по тому, что полки не понесли абсолютно никаких потерь.

Фронт перед нами оголился. Корниловцы и кавказцы, под командой бригадного командира полковника Венкова*, — были брошены на север к селу Кормовому, в преследование конной группы красных. Генерал Бабиев с 1-м Таманским и 2-м Полтавским полками задержался где-то позади. У самого села Кормовое, по поперечному бугру — полки встретили сопротивление и остановлены Венковым. С единственным своим конным вестовым, составлявшим его «штаб бригады», — он скакал впереди полков на упрощенной, но сильной строевой лошади, изредка мрачно покрикивая полкам: «Вперед!.. Вперед!»

Мы были в далекой голой степи и почувствовали себя и уставшими и как бы беспомощными. Широким наметом полки прошли около двенадцати верст, и двигаться дальше, не зная боевой обстановки, скакать, было небезопасно.

На восток от нас, у села Приютного, и на север, у села Кормового, по степи видны были — гурты ли скота, или группы войск — мы не смогли точно рассмотреть при весеннем мареве играющего солнца. Оно, в своей весенней прихоти — изображало даже и озера (мираж). Потом все это исчезало, и перед нами была вновь молодая степь, раскинутая так далеко, насколько хватало человеческих глаз.

Впереди нас маячили наши наблюдательные лавы, а полки, спешившись, отдыхали, ожидая дальнейших распоряжений. Полковник Венков, недавно прибывший в дивизию, был нелюдим. Со своим вестовым он спешился вдали от полков. Мы же, молодежь бригады, сидя кружком на молодой травке, болтали, как всегда, о разном. Как-то так вышло, что я сидел спиной к противнику. Против меня сидел есаул Храмов, сверстник по Оренбургскому училищу и однополчанин по полку мирного времени. Рядом — наш старший брат Андрей, сотник-кавказец, и другие кавказцы и корниловцы. Изредка, с визгом, пролетали пули над нашими головами, но на них как-то никто не обращал внимания. Потом они участились. Было уже неприятно сидеть спиной к ним. Так и думалось: вот одна из них ударит обязательно в затылок... или в спину. Но менять место — было стыдно. К тому же — мы только что одержали дивную победу; нам весело и приятно; в особенности быть вместе с родными кавказцами.