С той поры, как ветер слушает нас

– Что ты придумаешь? – презрительно переспросила Мария. – Что ты вообще можешь? Пугать людей и строить воздушные замки?

Смерч долго молчал.

Мария присела на крыльцо, опустила голову. Всё не так, всё рушится... Ну и пусть...

– Ты права, Мария, – наконец ответил Смерч. – Но ведь я люблю тебя. Хоть что-нибудь это значит?

Она засмеялась:

– Всё это бред! Человек не может жить одним возвышенным и духовным. Мы, люди, состоим прежде всего из плоти. А ты только ветер. Так сказать, в чистом виде. Ты всё равно что бог. Ему молятся, но с ним не спят... Пойми наконец. Я обычная земная женщина, и мне нужен муж из плоти и крови. Я хочу рожать ему детей. Хочу иметь свой дом... Пойми: я хочу жить как все люди...

В ней снова заговорила злость, потому что со Смерчем, как ни погляди, были связаны все её неприятности.

– Оставь ты меня! – грубо сказала Мария. – Чего ты ко мне привязался? Тебе дан весь мир, всё доступно... Найди себе другую бабу и не морочь мне голову. Уходи!

Мария вдруг поняла: только что она почти слово в слово повторила то, что говорила во гневе Маленькому Рафаэлю. Там, на косе, когда поймала его на слежке за собой... Поняла – и ужаснулась.

То был Раф, созданный для того, чтобы вить из него верёвки. А это Смерч! Прекрасный могучий торнадо, которому ничего не стоит убить её за эти слова, разметать в пух и прах домик и сад, пустить всё по ветру.

Страх тысячами мурашек разбежался по телу, по Мария упрямо подняла голову, откинула её назад, устремив в сгущающиеся сумерки презрительный и острый взгляд.

В этот миг она более всего была похожа на змею, которая предупреждает угрожающей позой всякого, даже того, кто сам спешит обойти её десятой дорогой: «Не тронь меня! Уходи!»

«Нет!.. Нельзя!.. Никогда!.. Невозможно!.. Нет... нет... нет!..»

Он втянул в себя воронку и, бешено вращаясь, ввинчивался в холодную бездну неба.

Выше! Ещё выше! Туда, где небосклон залит смородиновым соком, где за пределами атмосферы таится вечная ночь. Лучше задохнуться от нехватки воздуха, взорваться, не имея сил, а главное – не желая больше удерживать своё тело-облако в пределах жизни. В самом деле! Лучше вернуться к первоначальному состоянию, стать безмозглым ветром, чем измельчать, загнать, словно джинна в кувшин, свой вольный дух в крохотный мирок человеческих интересов... Отец предупреждал его, предостерегал. Конечные формы и твёрдая материя так опасны! Общение с ними грозит остановкой движения, а это хуже смерти. Это предательство всего живого и движущегося...

Смерч яростно стегал себя упрёками, заковывал в броню запретов.

«Что толкнуло меня к человеку?» – маялся он безответными вопросами.

...человеку... человеку... человеку...

Тоска и одиночество? Только ли они? Конечно, проявления сознания на уровне неживой природы очень редки, уникальны. За сотни лет скитаний по Земле я, помнится, только раз встретил разумный Смерч. Лучше бы и не встречал... Я тогда был молод и глуп, насвистывал какую-то понравившуюся человеческую мелодию. А этот безумец налетел на меня с бранными словами на всех языках народов мира, стал прижимать к скалам, над которыми я как раз пролетал.

...безумец... безумец... безумец...

Я, помнится, испугался. Скалы – это остановка движения, смерть. Я ударил безумного воронкой – он шарахнулся в сторону и улетел. Почему называю его безумным? Не знаю. Наверное, потому, что не понимаю его. Среди тысяч, десятков тысяч тупых и разрушительных сородичей, чьё существование измеряется всего лишь минутами или часами, встретить разумный Смерч – и не обрадоваться, не подружиться, а, наоборот, наброситься как на смертельного врага? Непонятно.

...понятно... понятно... понятно...

Впрочем, кто сказал, что он был разумным? Разноязыкая брань ещё не свидетельство ума. Попугаи тоже «говорят» – и что с того?!

Тоска и одиночество. Жажда общения – вот что толкает нас к людям. Меня, отца... Разум тянется к разуму, но чтобы подружиться с человеком, надо стать ему подобным. Невозможно! Немыслимо! И потом – только ли это мучает тебя, мучило отца? Мучило и погубило – по земным понятиям, у него остановилось сердце. То есть угасло движение – и могучего торнадо не стало...

Жажда общения? Но у тебя есть друзья, такие же, как ты, прекрасные аномалии природы, в которых благодаря миллиону удачных совпадений некогда тоже затеплилось самосознание и родило бессмертную силу ума. Вулкан по имени Стромболи, Тёплое Течение. Айсберг и, наконец, древний и мудрый Байкал.

...сила... сила... сила...

А раз есть друзья, то твоё безмерное одиночество – не более чем уловка, поэтический образ.

Наберись мужества. Смерч, сказал он сам себе, и признайся, что тебя страшит не просто человек, не абстрактная несовместимость, а конкретная женщина по имени Мария. Это она разрушает твой дух и заставляет твою бестелесную плоть вращаться со сверхзвуковой скоростью, ввинчиваться в глубь неба, где, кроме звёзд и смерти, ничего больше нет.