С той поры, как ветер слушает нас

Стромболи от неожиданности поперхнулся огнём и дымом. Из жерла его выплеснулось озерцо расплавленного базальта.

– И это после всего того, что случилось с твоим отцом?

– Да. Тебе надоела неподвижность, а мне – вечное движение. Теперь у меня есть существо, к которому я мысленно привязан. Мы даже немного похожи. Она такая порывистая, свободная...

– Ты плохо кончишь, Бродяга. Вы слишком разные. Ты забываешь, что ты стихия. Ты веками крутишься среди людей и невольно начинаешь уподобляться им. Ничего доброго из этого не получится... – Вулкан помолчал, затем добавил: – Возле меня раньше жило несколько тысяч человек. Теперь осталось триста. Остальных я разогнал своим ворчанием и нисколько об этом не жалею. Их бессмысленная суета раздражает меня. Что это за разум, который горит в лучшем случае полёта лет? Искра, а не огонь.

– Ты сам говорил: мы разные. И всё-таки именно они – хозяева планеты. Они тем и прекрасны, что за такую крохотную жизнь так много успевают. Я Смерч, но они живут быстрее меня.

– Ты прилетел за советом?

– Нет. Поделиться радостью.

Они на некоторое время замолчали, и никому из людей, опасливо поглядывающих на огромную тучу, которую вдруг пригнало к их острову, и в голову не могло прийти, что сейчас о них говорит сама природа.

– У меня неплохо развито воображение, – наконец сказал Стромболи. Вулкан старался не проявлять свои эмоции, но Смерч чувствовал, что он волнуется. – Когда сидишь в горе, как джинн в бутылке, то тебе только и остаётся – воображать. Так вот. Я не знаю, что такое любовь, однако, как-то пытался представить себе эту штуковину...

– Ты? – удивился Смерч.

– Нет в мире таких вещей, о которых бы я не думал. Кроме того, давным-давно случилась смешная история... Я тогда ещё берёг свои склоны чего только не росло на них. И люди, хотя и побаивались меня, не обходили эти леса – охотились, собирали дикие фрукты. Как-то возле старого русла, по которому обычно шёл лавовый поток, устроилась парочка влюблённых. Именно в тот вечер я ожидал извержения – давление магмы достигло критического предела. Эти голубки ворковали всю ночь напролёт, а я, старый дурень, слушал их любовные бредни и из последних сил сдерживал в себе магму – они бы сгорели живьём, начни я избавляться от излишков базальтового расплава. Утром я не выдержал: слегка рыкнул, тряхнул землю. И тут мужчина, который всю ночь клялся женщине в вечной любви, бросил её на произвол судьбы и удрал. Он так быстро бежал, что чуть не разбился на горной тропе...

– Ты говорил, что пробовал представить себе и это чувство, – перебил Стромболи Смерч.

– Пробовал, – ответил вулкан. – Это всё несерьёзно. Чувства требуют проявлений. Ну а что я могу? Забросить все свои «бомбы» на Луну? Отлить из магмы корону? Бред. Да и кого, кого мне любить? Разве что воду, которая меня окружает? Я пробовал. Она, увы, шипит и испаряется.

– И всё же? Что бы ты сделал, если бы полюбил?

– Не знаю. – Стромболи задумался. – Наверно, взорвался бы от радости.

– Какой ты большой, старый и глупый, – ласково сказал Смерч. – Мне пора улетать. Ночью воздух тяжелее – не хочется тащиться до утра.

Они наскоро обменялись информацией, как делали много раз раньше, и Смерч попрощался с приятелем.

– Береги себя, – попросил Стромболи, когда их ауры начали разъединяться. – Нас мало. Мы очень одиноки и нужны друг другу. Нельзя, чтобы в мире остались одни слепые и неуправляемые стихии...

Смерч уносился на юго-запад.

Вскоре его догнало раскатистое погромыхивание.

Над кратером Стромболи стоял столб дыма, сверкали языки пламени. Старик то ли расстроился, то ли салютовал таким образом безумной затее своего ветреного друга.

Они допили сок, и репортёр ушёл.

Не успела Мария прочесть несколько страниц, как заявился Маленький Рафаэль.

– Извини, если помешал тебе, – сказал он, заметив возле шезлонга книгу и пустую бутылку. – У тебя нет телефона, а я беспокоюсь... Как ты себя чувствуешь?

– Узнаешь завтра из местной курортной газеты. – Мария вновь села в шезлонг и решила до обеда больше не подниматься ни под каким предлогом. Мне два часа морочил голову один дохленький корреспондент, Только что ушёл.

– Представляю, что ты ему наболтала, – обеспокоенно заметил Маленький Рафаэль.

– Да уж! – улыбнулась Мария. – Интервью должно получиться на славу. Я ему даже название подсказала: «Верхом на урагане, или Соперница Пекоса Билла». Ну как, классно?

– Ты неисправимая фантазёрка...

Маленький Рафаэль снял соломенное сомбреро и снова стал чем-то похож на директора школы, в которой работала Мария. Такие же ранние залысины, стремление держаться и говорить солидно, что при небольшом росте всегда выглядит несколько комично.

«Господи, – вздохнула Мария. – Это же надо! Весь год собирать деньги на „шикарный отпуск“ и в результате вновь оказаться под надзором...»

– Раф, – обратилась она. – Скажи мне честно: тебя в самом деле пригласил потренироваться местный авиаклуб, или ты притащился сюда из-за меня?

Маленький Рафаэль опять надел сомбреро, сделал обиженное лицо.