С войной не шутят

Сторожа городского морга нашли утром храпящим в кустах — храпел он так, что вороны, жившие на здешних деревьях, поспешно покинули свою родовую территорию. Ворота морга были открыты, колючее утреннее тепло вползало в помещения, размораживая покойников. Время было уже позднее для рабочей Астрахани — половина девятого. Сторожа немедленно растолкали.

— Эй, дядя!

Тот долго не хотел просыпаться, отчаянно лягался, не открывая глаз, хватался пальцами за обломки кирпичей, валявшиеся рядом:

— Счас как врежу!

Наконец он пришел в себя, сел, ошалело закрутил головой:

— Где это я?

— На своем рабочем месте.

— Ы-ыыы! — взвыл сторож и поперхнулся воздухом. Прокашлялся. Схватился руками за голову. — Что это со мною было, а? Не пойму что-то.

А произошла простая вещь. Поздно вечером сторож скучал на деревянной скамеечке, установленной подле ворот морга, покуривал дешевые папиросы, давил комаров да мечтал о светлой жизни, об удачах и выигрышах — все это, к сожалению, обошло его. Как вдруг сторожа окликнули:

— Эй, дядя! Третьим будешь?

Сторож швырнул окурок в крапиву и, откашлявшись, произнес солидным голосом:

— Я при исполнении.

Любители выпить — их было двое, — держа в руках бутылку ноль семьдесят пять, рассмеялись:

— Кто же нынче не пьет при исполнении?

— У меня это… — сторож помял пальцами горло, — я кошелек дома забыл.

— Да мы тебя и без кошелька в свою компанию примем. Нам третий нужен.

— Что, вдвоем со стеклянной королевой не сумеете справиться? — сторож ухмыльнулся: сравнение бутылки водки со стеклянной королевой ему понравилось.

— Справимся. Только ноль семьдесят пять на двоих — это многовато, а на троих — самый раз.

Сторож подумал, что красть в его хозяйстве все равно нечего, покойники никому, кроме родственников, не нужны, грабить в морге тоже нечего, если только железный стол, на котором патологоанатомы разделывают трупы, но на этот стол может покуситься только сумасшедший, и сторож махнул рукой:

— Ладно. Подгребайте сюда!

Любители выпить подгребли. Симпатичные были ребята, неплохо одетые, в дорогих кожаных баретках с английским рантом — в чем, в чем, а в обуви сторож разбирался, поскольку несколько лет башмачничал в мастерской индивидуального пошива. Новые знакомые сунули сторожу прозрачный пластиковый стакан:

— Держи!

Тот принял стакан в руку, аккуратно отклячил мизинец — знай, мол, наших, — подставил посудину под струю:

— Наливай!

Сторожу налили. До краев, так что стаканом ни шелохнуть, ни пальцем его стиснуть было нельзя — водка выпирала из хрупкой пластиковой плоти. Сторож, держа стакан на весу, вытянул шею, будто гусь, — она у него сделалась неестественно длинной и гибкой, не шея, а пожарный шланг — и шумно, в один прием отхлебнул водку из стакана.

Молодые люди зааплодировали:

— Молодец, дядя!

Сторож скромно потупился.

— Мы и не такое еще могем.

Короче, он показал этим детсадовцам класс, продемонстрировал, как настоящие мужики пьют водку, у тех от удивления только рты широко распахнулись. За первой бутылкой последовала вторая, появилась словно бы по мановению волшебной палочки: ребята, видать, богатые были, из этих самых… из коммерсантов, денег на «жидкий хлеб» не жалели.

В общем, сторож не помнил, как улегся спать на голой земле под кустами. Хорошо еще, что лето было, земля хранила тепло до самого утра — ничего себе не застудил.

— Блин Клинтон! — горестно воскликнул сторож, увидев дверь подопечного ему заведения открытой, запустил пальцы в волосы, словно бы хотел приподнять самого себя за голову. — Это кому же понадобилось дверь открывать? Мои дохляки запросто разбегутся!

Шатаясь из стороны в сторону — слишком нетвердой была под его ногами земля, — он побрел в морг пересчитывать трупы.

Одного трупа не хватало. Сторож вновь горестно взвыл, схватил себя за волосы. На вой примчался врач-патологоанатом, он совмещал две ставки и временно являлся заведующим моргом, тоже попытался схватиться за волосы, но волос не было, они давно облетели, вместо них под пальцами гладко затрещала кожа: темя было гладким, как колено.

— Блин Клинтон! — потерянно повторил он за сторожем. — Трупец сбежал! — смерил красными злыми глазами сторожа с головы до ног. — Ну смотри, дед! Если явятся родственники и потребуют выдать им исчезнувшего жмура — сам вместо него в гроб ляжешь. Понял?

— Блин Клинтон! — снова горестно воскликнул сторож.

Перспектива лечь в гроб за чужого человека его не устраивала, и он помчался к железным нарам, на которых, высунув наружу голые отвердевшие ступни, лежали покойники, и начал опять пересчитывать их.

Неужели один все-таки ожил и убежал?