Саалама, руси

Гадетский захлопнул дверь, на ходу застегивая куртку. На минуту задержался на лестничной площадке, чтобы завязать шарф и забросить на плечо сумку. Звякнула цепочка, щелкнул замок, потом второй, и из пятьдесят шестой квартиры высунула нос старушка-соседка. На секунду она встретилась с парнем взглядом. Открыла было рот, но, вместо того, чтобы ответить на его дежурное «добрый вечер», торопливо перекрестилась и быстро захлопнула дверь. Щелкнул замок.

Весь подъезд знал: в пятьдесят седьмой — наркоманы. К Аминке ходили компании, клиенты, наездами жил Дербишев. И от них начинали шарахаться. А ведь ребята ничего плохого не делали. Да и ширялись они не серьезно. Будто в шутку. Андрей — уж точно.

То, что он зависим и не может остановиться, парень осознал как-то вдруг. Просто проснулся утром и понял. Пугаться было поздно. Неприятных моментов у него не бывало. Ни ломок, ни поноса, ни депрессий он на себе пока не испытывал. Для них двоих Аминка доставала только самый чистый товар, а на такой дури можно сидеть годами, и ничего не будет. Во всяком случае, Андрей был в этом почему-то уверен.

Парень бегом добрался до ближайшего гастронома — стоял мороз, очень чувствовалось, что завтра первый день зимы. Пальцы так занемели от холода, что он еле вытащил карточку из бокового кармана. Засунул, набрал пин-код.

Гадетский раздраженно стучал пальцами по крышке банкомата — машина думала, думала, тарахтела, а потом выплюнула карточку, и на табло вместо «операция произведена» загорелось «операция не может быть выполнена». Андрей чертыхнулся и вставил карточку еще раз — машина снова задумалась.

"Операция не может быть выполнена».

Он торопливо нажал кнопку запроса баланса: пятьсот рублей. Деньги кончились.

Почему-то Андрей был уверен, что на карточке еще, по меньшей мере, пятьдесят тысяч. Он ведь почти не тратил то, что присылал отец. На бензин требовалось немного, на еду и квартплату тот присылал отдельно тете Лизе. Парень почувствовал, как по спине пробежал холодок. Деньги как-то рассосались. По тысяче двести в день, плюс Аминке на дозу. Иногда — чтобы догнаться. И сегодня он ведь должен обязательно дать ей денег. А денег нет.

За спиной уже образовалась очередь, и пришлось отойти. Парень свернул к лестнице, ведущей на второй этаж и, поспешно положив сумку на край перил, перерыл все отделения. Сотнями и пятисотками удалось наскрести две тысячи. На сегодня хватит. А на завтра — уже нет.

Он прижался спиной к стене. На тех деньгах, что присылает отец, они не протянут и пару недель.

9

31 декабря 2009 года. Четверг. Бирюлево. 22:10.

Рафиз должен был ее поддержать и обнадежить, во всяком случае, девушке бы этого очень хотелось. Малика волновалась — впервые молодой человек знакомил ее с родителями. Но он только поторапливал, зябко приплясывая на снегу.

Дверь им распахнула высокая женщина с некрасивым квадратным лицом. Вместо приветствия она что-то невнятно пробормотала и сразу скрылась в коридоре.

— Давай проходи, — Рафиз ненавязчиво подтолкнул Малику внутрь, и девушка окунулась в душный, густо пахнущий готовкой коридор.

Квартира была обычная — не богатая, не бедная. Такая же, как у них с бабушкой. Малика робко прошла за молодым человеком в комнату: в кресле сидел пожилой мужчина, вперив в экран напряженный взгляд. Девушка поздоровалась, тот буркнул что-то себе под нос и даже не обернулся. Она сделала шаг к Рафизу, ища поддержки, но парень уже увлеченно вытягивал кусок мяса из затейливо разложенной на тарелке нарезки.

— Прекрати, скоро за стол сядем. Вы девушка моего сына? — женщина вошла, неся на вытянутых руках большую миску с салатом, и, не спуская брезгливого выражения с лица, глянула на Малику.

Девушка покраснела и почувствовала себя неловко. Почему-то ей казалось, что все должно быть иначе.

За стол сели ближе к одиннадцати, сразу после того как разразился скандал. Сестренка Рафиза, высоченная девица пятнадцати лет в до неприличия короткой юбке, громко разругалась с матерью, хлопнула дверью и ушла. Никого, кроме Малики, эта сцена не покоробила. Рафиз флегматично пялился в телефон, а его отец — в телевизор. Он вообще оживился лишь раз, когда пришло время открывать шампанское. Выпив, хотел было сразу же добавить водки, но на него прикрикнула жена, и мужик снова поскучнел.

Ужин прошел в почти полном молчании. Разве что хозяйка иногда отпускала желчные замечания по поводу телевизионных программ. К концу второго часа глава семьи, уже не стесняясь, пил в одиночку: наливал, крякал и опрокидывал стопки, почти не закусывая.

После полуночи Малика позвонила бабушке — поздравила, постаравшись придать голосу праздничного веселья. Потом попробовала дозвониться до Андрея, но его телефон оказался недоступен — в последнее время так бывало часто.

31 декабря 2009 года. Четверг. Подмосковье. 22:40.

Артем приехал двадцать девятого. В этот раз он был на чьей-то машине, причем у парня, кажется, не было на нее документов.