Сагарис. Путь к трону

Сагарис ненавидела супы-болтушки, которыми потчевали гладиаторов повара. И больше налегала на хлебцы и лепёшки, отчего её угловатая девичья фигура налилась силой, округлилась. Она похорошела, расцвела, несмотря на занятия с оружием с утра и до ночи, отнимавшие много сил. Валерий при её виде едва сдерживал неистовое желание заключить девушку в объятия. Чтобы не выдать себя, он говорил с ней сухим тоном, избегая смотреть Сагарис в глаза, но она всё понимала, а оттого сильно смущалась.

Удивительно, но мужчины, с которыми она была близка раньше и которых поклялась никогда не забывать, как-то незаметно начали стираться из её памяти. Сагарис всё больше и больше начинал волновать Валерий. Он был гораздо старше неё, но его статная фигура, уверенные движения, а главное, забота, которой негоциант окружил свою рабыню — «говорящую вещь», льстили девушке. У Валерия было мужественное лицо с правильными чертами; его не портили ни рваный шрам на лбу, ни лёгкое косоглазие.

— Приветствую тебя, господин... — Сагарис поклонилась.

При этом девушка старалась не смотреть на Валерия. Её приветствие было сугубо официальным, ведь он был её хозяином.

— Ты готова? — немного помедлив, спросил Валерий.

— Да.

— Как тебе твоё новое защитное снаряжение?

— Оно превосходное. Благодарю, господин.

— Знаешь, с кем тебе придётся сразиться?

— Ланиста уже сообщил...

— Не боишься? Для главного боя Авл Септимий выставляет Акилу. Он рудиарий. Очень опытный, закалённый в сражениях боец. Я за тебя волнуюсь...

— Ланиста сказал, что этот бой для меня просто необходим. Только победив Акилу, я смогу завоевать любовь и признание публики.

«И свободу...» — мысленно добавил Валерий.

Он не мог не отдать должное хитроумному ланисте. Бой с любым другим гладиатором-рабом, даже в случае блистательной победы, мало что принесёт Сагарис. За исключением монет и разных драгоценных побрякушек, которые благодарные зрители бросали на арену, чтобы таким образом воздать должное победителю. А вот победа над рудиарием Акилой, выдающимся бойцом, который долгие годы не знал поражений, оказалась бы весьма запоминающимся событием. Тем более в присутствии Тита Флавия Веспасиана, устроителя игр.

Но задача эта была очень непростой. Валерий практически не сомневался в бойцовских качествах Сагарис, но опасался лишь какой-нибудь случайности, которая нередко вмешивается в, казалось бы, предсказуемое развитие схватки. Негоциант уповал лишь на то, что с годами Акила изрядно потяжелел, несколько подрастерял живость и реакцию и свои победы добывал в основном за счёт громадного опыта турнирных боёв и незаурядной силы.

Что касается амазонки, то она была так проворна и сражалась с таким блеском, что приводила в изумление даже видавших виды «магистров» и «докторов», обучавших гладиаторов школы Публия Нумиция. И всё равно в глубине души Валерий отчаянно боялся, что первый же выход Сагарис на арену может оказаться последним.

Нет, нет и ещё раз нет! Привязанность к прекрасной амазонке боролась в душе Валерия с жаждой наживы, свойственной его профессии. Он просто не имел права потерять деньги, уплаченные за её освобождение от казни! А если Сагарис и впрямь окажется похожей на Герардеску Манутис, то на него прольётся золотой поток. Уже сегодня он рискнёт поставить на Сагарис сто тысяч сестерциев. Они могут принести ему баснословную сумму в случае победы амазонки.

Или он их потеряет...

О нет, нет!

— А почему шлем закрытый? — волнуясь, поинтересовался Валерий. — Ведь его «щёчки» перекрывают боковой обзор.

— Для схватки один на один это неважно, — ответила девушка. — А вот в групповых боях шлем нужен другой.

— Будет тебе другой. Но ты должна победить Акилу!

— Постараюсь... — буркнула Сагарис; мысленно она уже была на арене.

Попрощавшись с амазонкой, Валерий покинул её жилище весь во власти тревог и сомнений. Он вдруг понял замысел ланисты, который настаивал на том, что её шлем обязательно должен быть именно коринфского типа.

Сагарис будет выступать не под своим именем, а под девизом, как новый, неизвестный никому гладиатор. Такие фокусы всегда производили большое впечатление на зрителей, вызывая к поединку повышенный интерес. В случае её победы над рудиарием она должна будет открыть публике лицо. Это произведёт потрясающий эффект на граждан Рима, смыслом жизни которых были два слова — хлеба и зрелищ. Что и требовалось доказать. В таком случае слава деве-воительнице будет обеспечена. А значит, её дальнейшие сражения на арене принесут Публию Нумицию кучу денег.

Задумавшись, Валерий не заметил в сгущающихся сумерках женщину в тёмных одеждах, которая притаилась у стены под приоткрытым окошком комнаты Сагарис. Это была Прискилла, верная наперсница куртизанки Филенис. Она слышала весь разговор Валерия и амазонки. И сделала соответствующие выводы.

Подождав, пока Валерий удалится восвояси, она незаметно покинула «лудий гладиатори» Публия Нумиция, нимало не интересуясь пиршеством «идущих на смерть», и поторопилась к своей хозяйке. Ей было что рассказать Филенис...