Сагарис. Путь к трону

Выход куртизанки в свет напоминал процесс приготовления воина к битве. Тело подвергалось болезненной процедуре — чистилось банной скребницей, с него удалялись все волоски, затем умасливалось. Римлянки (и куртизанки, в частности) превосходно владели наукой поддержания себя в самой лучшей форме. Они знали великое множество косметических рецептов, прекрасно разбирались в благовониях. Маски для лица и рук, ванны из фруктовых соков и молока ослицы, мази и кремы для поддержания молодости кожи, искусственные зубы, отбеливающие средства для лица, накладные брови и ресницы, разнообразные утяжки и накладки для усовершенствования фигуры, мамиларе (корсет) из тончайшей кожи, приподымающий грудь... И это лишь неполный перечень ухищрений римлянок, стремящихся к идеалу красоты.

Красавицы часто прогуливались по Аппиевой дороге. Обычно они возлежали в носилках или проезжали в своих обитых шёлком экипажах. Самые красивые экипажи были запряжены четвёркой.

Куртизанка усаживалась в носилки в наиболее привлекательной позе, опираясь рукой на подушку, при этом показывая те из своих прелестей, что, по её мнению, стоило показать достойной публике. Рядом шли две рабыни, одна с зонтиком, другая — с веером из павлиньих перьев. Впереди спешили скороходы-мавры, а всю процессию замыкали рабы.

Эти прогулки были не только приятным зрелищем и способом завлечь жертву в сети любви, но и важным общественным действом. Только дефилируя по Аппиевой дороге, можно было напомнить гражданам Рима о своём существовании.

Филенис невнимательно прислушивалась к пустой болтовне подружек-соперниц. Её мысли были заняты Валерием. Как это ни странно при её профессии, она по-прежнему была влюблена в негоцианта. Может, потому, что он был первым мужчиной, который сумел разбудить в ней женщину. Любящую, страстную женщину, готовую пойти на любые жертвы ради своего возлюбленного. Но — не сложилось.

До встречи в храме Изиды куртизанку мало занимали мысли о Валерии. Все её действия и помыслы были направлены на единственно важное занятие, по её понятиям, — заработать как можно больше денег. Чувствам в этом ежедневном марафонском забеге просто не оставалось места. Но нечаянно увидев Валерия, она вдруг поняла, как много потеряла с его уходом. И даже не материальное благосостояние, с этим как раз всё было в порядке, а нечто большее, более возвышенное и ценное. И эта мысль терзала её душу железными когтями.

«Он влюблён! — думала куртизанка. — О боги, Валерий влюбился... в другую женщину! Этого не должно было случиться, но случилось. Кто она, эта тварь?! Узнать, обязательно узнать её имя!»

Возможно, возлюбленной Валерия стала патрицианка, и тогда шансы Филенис снова оказаться на его ложе приближались к нулю. Но она почему-то думала, что это не так.

После смерти жены негоциант не стал даже пытаться завести новую семью. Ему претила связь с благовоспитанной римской матроной, неспособной удовлетворить его пылкую страсть. Это Филенис знала точно. Валерий был весьма искушён в любовных играх, поэтому предпочитал жриц свободной любви. А значит, у Филенис могла появиться возможность вернуть всё на круги своя — она была уверена в своей неотразимости. Дело оставалось за малым — узнать, кто его новая пассия и поступить с ней так, как обычно поступали ревнивые римлянки. В столице империи хватало тёмных людишек, которые за малую мзду могли пойти на любое преступление...

Задумавшись, Филенис не заметила Прискиллу, которая стояла в двери и отчаянно жестикулировала, пытаясь привлечь внимание госпожи.

Куртизанка запретила слугам входить в атрий, когда она развлекалась с подругами. Их разговоры нередко касались богатых клиентов, и она не хотела, чтобы болтовня простибул коснулась чужих ушей. Филенис, конечно, доверяла своим слугам, но не настолько, чтобы не опасаться их длинных языков. Тем более что слуг могли подкупить, дабы выведать секреты «бона меретрикс», которые оказывали услуги даже сенаторам, что запрещалось законом.

Подставить такого клиента — значило лишиться доверия богатых любовников, а это было просто непозволительно. Иначе потом придётся перейти в разряд «аликарий» — булочниц, и продавать себя разному полунищему сброду...

— Госпожа, госпожа!.. — наконец негромко взмолилась Прискилла.

Филенис нахмурилась и повернула свою изящную головку в сторону двери. Прискилла изобразила с помощью рук женскую фигуру, и куртизанка, моментально поняв, что служанка принесла важную весть, вскочила, словно её ткнули раскалённым шилом в заднее место.

— Я сейчас... — бросила она подругам и вышли из атрия. — Говори! — сказала она резко, оставшись с Прискиллой наедине. — Ты узнала, кто она?

— Да!

— Ну и?.. Не тяни!

— Гладиатрикс!