Сагарис. Путь к трону

Бестиарии выгнали его на середину цирка и поставили напротив закрытой львиной клетки. Львиный рык громыхнул, как гром. Бедолага в ужасе ждал неминуемой, притом страшной, смерти. Наконец дверь клетки распахнулась, и из неё вышел... цыплёнок! Не выдержавший страшного напряжения ювелир упал в обморок.

Казалось, что от хохота зрителей обрушатся даже толстые стены цирка. Тит Флавий Веспасиан был доволен — его шутка удалась на славу. Когда зрители вдоволь насмеялись, глашатай объявил волю развеселившегося императора: «Этот человек обманывал, поэтому и его обманули». Ювелира привели в чувство, вылив на него две бадьи холодной воды, и отпустили на все четыре стороны.

Начались театрализованные бои, — для разогрева публики — во время которых кровь проливалась редко. Участники их — лузории и пегниарии — бились по всем канонам гладиаторской техники, но лузории тупым оружием, а пегниарии — бичом и палкой. Пока зрители вынуждены были довольствоваться этим представлением. Тем не менее народ веселился, наблюдая за тем, как гладиаторы немилосердно лупили друг друга, стараясь победить, потому что денежный приз полагался только за победу.

Устройство и проведение игр требовали громадных расходов. В году было отведено шестьдесят четыре дня для развлечений, и большие массы людей, стекавшиеся на эти праздники со всей Италии, требовалось не только бесплатно развлекать, но и бесплатно кормить. Поэтому после «сражения» лузориев и пегниариев служители накрыли прямо на арене сотни столов.

Тит Флавий Веспасиан не поскупился. На столах красовались зажаренные целиком быки, свиньи, козы, а разные вина чередовались с апельсинами, гранатами, имбирём. Всеми этими яствами насыщалась в первую очередь знать, а затем распорядитель игр подал знак голодному плебсу — заднескамеечникам — и народ лавиной устремился вниз, начав в давке и драке расхватывать остатки еды. Это зрелище было не менее занимательным, нежели шутовские бои лузориев и пегниариев. Довольные богатым угощением, изрядно подогретые вином, патриции веселились от души, наблюдая, как плебеи мутузят друг друга.

Но вот глухо взревели медные букцины, которые известили заждавшуюся публику о начале главного действа игр — боёв не на жизнь, а на смерть. Солнце уже переползло полуденную черту, жара постепенно покидала стены цирка, и приятная истома охватила Филенис, которая не стала уподобляться плебеям, ринувшимся на арену за едой. Прискилла взяла из дому корзинку с фруктами, сыром и вином, и куртизанка немного поклевала — как птичка. Филенис опасалась растолстеть, поэтому ела чрезвычайно мало.

Пока шли потешные бои, куртизанка сидела как на иголках. Филенис совсем не интересовали знаки внимания, которые оказывали ей мужчины; один из них даже прислал куртизанке дорогую диадему, тем самым претендуя занять место в её ложе, но Филенис решительно вернула подарок — у неё уже был богатый и щедрый покровитель-сенатор, который не терпел соперников.

Всё внимание куртизанки было сосредоточено на арене. Особенно её заинтересовала жеребьёвка. Порядок сражений всегда определялся жребием. Противники могли иметь одинаковое вооружение, но порой толпе хотелось увидеть неравный поединок. Так распорядитель боёв решил и в этот раз, стараясь угодить сыну императора.

Против ретиария, вооружённого кинжалом, трезубцем и большой сетью с грузилами, выставили секутора с мечом, щитом, металлическими наголенниками, доспехом для той руки, в которой он держал меч, и ограничивающим обзор гладким шлемом без выступающих деталей, чтобы затруднить броски сетью.

Бойцы долго нарезали круги, выжидая, когда соперник сделает ошибку. Ретиарий старался опутать секутора сетью, но тот был крайне осторожен; иногда со стороны казалось, что он даже пуглив. Это очень не нравилось зрителям, и они принялись освистывать секутора, хотя к ретиариям публика обычно относилась не очень хорошо.

Особенно тяжёлым проступком гладиатора была его «изнеженность». Здесь самые плохие шансы были у ретиариев. Даже среди гладиаторов ретиарии считались низшей кастой. Как правило, они выступали под прозвищами вроде Нарцисс или Купидон. Их натёртые маслом мускулистые тела производили неизгладимое впечатление на женщин, но правом голоса обладали мужчины, которые были безжалостны к писаным красавцам. Поэтому ретиарию приходилось стараться изо всех сил, чтобы угодить публике.

Когда он делал неудачный бросок, то старался побыстрее подтащить к себе сеть за верёвку, которую держал в левой руке. Ретиарий довольно ловко отражал удары меча своим трезубцем, при этом пытаясь поразить противника кинжалом. В конечном итоге явно не очень опытный секутор всё-таки сделал неосторожный шаг вперёд, его правая нога попала в сеть, и ретиарий, принадлежавший к школе ланисты Публия Нумиция, резким движением сначала повалил его на арену, а затем опутал сетью, словно паук свою добычу — глупую муху.

Секутор отчаянно пытался сопротивляться даже в таком состоянии, но два удара кинжалом заставили его выпустить оружие из рук. Из ран потекла кровь, и песок арены обагрился.