Сахарские новеллы

– А сразу наличными нельзя? – спросила я.

– Государственная контора, уж извините! – Он пожал нам руки. Мы взяли квитанцию на тысячу с чем-то песет за наш первый улов, хорошенько ее рассмотрели, после чего я аккуратно положила ее в карман брюк.

– Теперь пошли в отель «Диди», – сказал Хосе.

Отель «Диди» был знаменит на всю Сахару. Там кормили бесплатными обедами рабочих, а по вечерам подавали вино; комнаты наверху сдавались. Отель был выкрашен в цвет спелого персика, внутри играла современная музыка и светили зеленые лампы. Здесь подрабатывали целые стайки нарядных белых женщин.

Испанские дорожные строители, получив зарплату, первым делом бежали сюда и напивались (пока их не вышвыривали наружу), оставляя свои тяжко заработанные трудовые денежки в карманах тех девиц.

Мы подошли к отелю, и я сказала Хосе:

– Ты иди, а я тебя здесь подожду.

Прождала минут двадцать, а Хосе все не было.

Тогда я вытащила одну рыбину и тоже зашла внутрь. Гляжу – какая-то «горячая штучка» за стойкой бара гладит Хосе по лицу, а Хосе стоит себе как форменный дундук. Я быстро подошла и, сохраняя невозмутимое выражение лица, грозно прорычала:

– Рыбу-то брать будем? Пятьсот песет за килограмм!

Я с силой хлопнула мертвой рыбиной о барную стойку.

– Ничего себе цены растут! Супруг ваш только что сказал – пятьдесят!

Я взглянула на нее, а сама подумала: попробуй только еще раз дотронуться до Хосе, и цена взлетит до пяти тысяч.

Хосе вытолкал меня из отеля и сказал шепотом:

– Что ты буянишь, я уж было почти все ей продал!

– Да неужели? Ты ей рыбу продавал или, может, еще что-нибудь? Почему она гладила тебя по лицу? – Я замахнулась на Хосе рукой, и он, понимая, что виноват, только голову прикрыл, защищаясь от ударов.

Вне себя от гнева, я вновь зашла в отель и забрала свою рыбу, так и лежавшую на барной стойке.

Солнце шпарило нещадно. Мы изнывали от жары, усталости, голода и жажды. Еще и поругались. Мне уже хотелось выбросить всю рыбу, но духу не хватило об этом заявить.

– Помнишь Пако, повара из военного гарнизона? – спросила я Хосе. – Поехали ему продадим?

– Давай.

Хосе без единого слова повел машину в сторону гарнизона. Еще не доехав до лагеря, мы увидели Пако, который шагал вдоль дороги.

– Пако! – окликнула я его голосом, полным надежды. – Рыбки свеженькой купить не желаешь?

– Рыбы? Где же она? – спросил Пако.

– В багажнике. Больше двадцати штук!

Пако посмотрел на меня и покачал головой.

– Сань-мао, у нас в гарнизоне три тысячи человек, думаешь, им хватит твоих двадцати рыбин? – Сказал как отрезал.

– Ну мало ли! Попробовать-то можно, – возразила я. – Иисус же накормил пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами! Что, разве не так?

– Лучше послушайте меня! Идите торговать к почте, там больше всего народу, – посоветовал Пако.

Ну конечно, ведь наша клиентура – это европейцы, потому что сахрави рыбу не едят.

Мы отправились к канцелярскому магазину и купили там доску и мелки. В знакомой лавочке нам одолжили весы.

На доске мы изобразили красную рыбину в прыжке и приписали: «Свежая рыба, 50 песет кило».

Когда мы подъехали к почте, было уже пять часов вечера. Как раз привезли посылки и письма, прибывшие авиапочтой, и к почтовым ячейкам повалил народ. Мы остановили машину, водрузили на лобовом стекле доску с надписью и распахнули багажник. Проделав все это, мы раскраснелись, подбежали к тротуару напротив и уселись там, боясь поднять глаза на проходивших мимо людей.

Люди шли и шли себе мимо, и никто не останавливался, чтобы купить у нас рыбы. Посидев немного, Хосе сказал:

– Сань-мао, ты сказала, что мы – «рыбаки-простаки». Наверно, не стоит простакам полагаться на шальной заработок!

– Поехали домой? – Весь мой энтузиазм как ветром сдуло.

В этот момент мимо проходил сослуживец Хосе. Увидев нас, он подошел поздороваться:

– Что, прохлаждаетесь?

– Какое там, – неуклюже поднялся Хосе.

– Рыбу продаем! – Я показала ему на нашу машину.

Этот товарищ Хосе был старый холостяк и тертый калач. Поглядев на нашу доску и на открытый багажник, он сразу все понял и потащил нас обратно к машине.

– Чтобы продавать, надо людей зазывать! И нечего тут робеть. Идите-ка сюда, я вам покажу.

Выудив из багажника рыбину, он заорал громовым голосом:

– Эй-о! Свежая рыба! Семьдесят пять песет за килограмм! Эй-о! Ры-ба! Эй-о! – Цену он задрал по собственному почину.

Вокруг моментально собрался народ, привлеченный его выкриками. Мы не верили своим глазам. Оказывается, продать двадцать с лишним рыбин – пара пустяков, они разлетелись в мгновение ока.

Усевшись на земле, мы подсчитали выручку: больше трех тысяч песет. Когда мы снова подняли головы, приятель Хосе, весело ухмылявшийся, был уже далеко.

– Хосе, мы обязательно должны его отблагодарить, – сказала я.

Когда мы вернулись домой, то буквально с ног падали от усталости. Я приняла душ, надела махровый халат, отправилась на кухню, вскипятила воду и закинула в нее макарон.

– И это все? – разочарованно протянул Хосе.

– Поедим, что есть, я до смерти устала. – На самом деле мне и есть-то не хотелось.