Самое ужасное путешествие

Да, в эти дни и ночи не было такого часа, когда бы мне не хотелось стонать, но взамен я твердил придуманную мной присказку. Особенно, помню, она выручала меня в конце дневного перехода; ноги мои окоченели, сердце бьется замедленно, силы на исходе, все тело застыло от холода, а я беру лопату и иду копать снег на борта палатки, в которой дежурный пытается разжечь примус. «Сам взвалил себе на шею, так давай теперь терпи, сам взвалил себе на шею…» – повторяю я и приободряюсь. Незаметно для себя я принимаюсь твердить: «Терпи, терпи, терпи, терпи, – и завершающим аккордом: – сам взвалил себе на шею!» В летнем санном походе одна из радостей в том, что силой воображения можно в течение многих недель переноситься за тысячи километров от места, где находишься. Отс, например, любил в мечтах грузить съестные припасы на свою яхту (и собирался попробовать маринованную селедочку). Мне же виделась маленькая вращающаяся полка моего собственного изобретения, но не с книгами, как полагается, а с пеммиканом, шоколадом, сахаром, галетами, какао, тут же рядом – кипящий котел Нансена наготове, и я, придя домой, могу немедленно утолить голод. Иные переносились мысленно в театры, рестораны, охотились на диких гусей, гуляли с хорошенькой девушкой или девушками… Но нам все это было заказано. Мы не могли ни на минуту отвлечься от своего окружения, подумать о чем-нибудь постороннем. У нас не было передышек. Я пришел к выводу, что мне лучше не думать ни о прошлом, ни о будущем, жить только сиюминутной работой; сосредоточиваться лишь на одной мысли: как сделать ее получше. Стоит только представить себе что-нибудь…

Первого июля ко всем нашим мукам добавился встречный ветерок, совсем не сильный. Но при – 54 °C даже легчайшие порывы ветра обжигают и вызывают немедленное обморожение открытых частей тела. Мы вооружились предусмотрительно запасенными лоскутами непродуваемой ткани на меховой подкладке и сделали из них нашлепки для носа, закрепляемые под шерстяным шлемом. Они оказались очень удобными, тем более что под ними происходит конденсация выдыхаемого воздуха, нижняя часть лица быстро покрывается плотной ледяной коркой, которая сама по себе также является своеобразной защитой. Для нашего похода это было нормальное состояние, вовсе не причинявшее неудобств, так как от соприкосновения со льдом кожу защищала борода. Мне эта ледяная маска нравилась, пока не приходилось снимать шлем, чтобы поесть горячего. За 8 часов мы прошли всего-навсего 3,5 километра.

Этой ночью сила ветра достигала 3 баллов, температура воздуха – 54 °C, мела поземка – погода была, одним словом, плохая, но, на наше счастье, к утреннему старту 2 июля ветер стих до легкого. Температура поднялась до – 51 °C, весь день удерживалась на этом уровне и только вечером снова опустилась. В 4 часа пополудни мы заметили полосу тумана слева над полуостровом, тут же наши замерзшие рукавицы начали оттаивать, а контуры земли, проступающие под светом звезд, утратили четкость. Мы проделали, как обычно челноком, 4 километра, лагерь поставили в 8 часов вечера при температуре – 54 °C. Переход выдался очень тяжелый, ноги у меня окоченели еще до ленча и так до вечера и не отошли. После ужина я вскрыл шесть или семь волдырей, и мне сразу полегчало.

Смешно слышать, как некоторые говорят: «Ах, у нас в Канаде было минус пятьдесят,[92] и ничего, вполне терпимо», или: «В Сибири я застал шестидесятиградусные морозы». А потом из разговора выясняется, что у них была добротная сухая одежда, спали они крепким сном в сухой теплой постели, на воздух выходили на несколько минут из натопленного дома или поезда. Мороз для них можно сравнить разве что с тем, который ощущаешь, поедая ванильное мороженое с горячим шоколадным кремом после прекрасного обеда у Клэриджа. Мы же в нашем походе считали – 50° счастьем, к сожалению, редко выпадающим на нашу долю.

В тот вечер мы впервые отказались от свечи, в надежде, что ее заменит луна. Вышли намеренно задолго до ее появления на небосклоне, но, как увидим, пользы от нее было мало. Хотя однажды она спасла нас от верной гибели.

Случилось это несколько позже, когда мы находились в зоне трещин. Где-то слева от нас возвышалась невидимая гора Террор, а справа тянулся вал сжатия, выдавленный Барьером. Мы заблудились в темноте и знали одно – что спускаемся вниз по склону, сани чуть ли не бьют нас по пяткам. Весь день было темно, луну затянули облака, мы ее не видели со вчерашнего дня. И вдруг на небе возник маленький просвет, и луна осветила в трех шагах от нас огромную трещину, затянутую сверкающей пленкой льда не толще стекла. Еще секунда – мы бы на него ступили, и сани непременно повлекли бы нас вниз. Вот тут мы и уверовали в успех нашего предприятия: Бог не может быть столь жестоким и спасти нас лишь для того, чтобы продлить наши муки.