Самое ужасное путешествие

Утром следующего дня начал падать снег, лег густой туман; пробудившись, мы вообще ничего не увидели вокруг. После обычных четырех часов ходьбы решили, что двигаться дальше челночным способом невозможно: в таком тумане не отыскать след ко вторым саням. К великой нашей радости, убедились, что можем везти сдвоенные сани, по-моему, прежде всего благодаря повышению температуры до – 38 °C.

Вот уже четвертый день кроме тьмы нас окружает еще и туман – верный признак того, что земля близко. Это должен быть мыс Террор, туман же образуется благодаря теплому влажному воздуху, поступающему с моря через трещины во льду: предполагается, что здесь Барьер находится на плаву.

Я бы с удовольствием пригласил вас в спокойный вечер выйти к краю Великого Ледяного Барьера, взглянуть на солнце, которое садится посреди ночи, и полюбоваться осенними красками острова Росса. После трудного походного дня, перед тем как лечь спать, приятно окинуть взором окрестности. Вы довольны жизнью, живот ваш набит вкусным жирным пеммиканом, из палатки доносится уютный запах табака, а впереди ждет мягкий мех спального мешка и крепкий сон. А перед вами на снегу все оттенки цветов, созданные Господом Богом. На западе – Эребус, ветер еле колышет облако дыма над ним; на востоке – пониже, более правильной формы, – гора Террор. Какая мирная, величественная картина!

Вы могли бы любоваться ею четыре месяца назад, если бы находились в то время на Барьере. В самом низу, далеко вправо, то есть на востоке, виднеется темная громада скалы, выступающая из колоссальных снежных заносов. Это Нолл, а прямо под ним выдаются утесы мыса Крозир. Нолл кажется совсем маленьким, утесы же почти не видны, хотя эти столбы, круто обрывающиеся в море, достигают в высоту 240 метров.

На мысе Крозир край Барьера, на протяжении 600 километров представляющий собой ледяной монолит толщиной до 60 метров,[94] стыкуется с землей. Барьер надвигается на сушу со скоростью немногим меньше 1,5 километра в год. Попытайтесь представить себе, какой хаос он образует в этом месте. По сравнению со здешними ледяными валами сжатия, возникшими от его движения, морские волны кажутся ровной пашней. Наиболее крупные гряды находятся на самом мысе Крозир, но они продолжаются параллельными земле рядами на южных склонах горы Террор. Нагромождения камня и льда на мысе Крозир переходят в трещины, обнаруженные нами в районе Углового лагеря, километров на шестьдесят дальше в глубине Барьера, и ледяные мосты, которые нам приходилось пересекать.

В дни экспедиции «Дисковери» такая гряда, натолкнувшись на мыс Крозир, образовывала небольшую бухточку, и в ней на морском льду путешественники нашли первое и тогда единственное известное гнездовье императорских пингвинов. Досюда не доходили метели, выдувавшие снег с моря Росса, а открытая вода или разводья находились поблизости. Так что пингвинам было где класть яйца и где находить пропитание. Таким образом, чтобы попасть в бухту к императорским пингвинам, надо было отыскать дорогу по ледяной гряде к Ноллу, а уже там форсировать самое гряду. И все это в полной темноте.

Мыс Террор, к которому мы приближались в тумане, лежит километрах в тридцати от Нолла и заканчивается длинным снежным языком, уходящим в глубь Барьера. К бухте в дни «Дисковери» ходили неоднократно при дневном освещении, и Уилсон знал, что к ней можно пробраться по узкой полосе льда, свободной от трещин, вьющейся между горой и параллельными ей ледяными грядами. Но одно дело идти по такому коридору днем и совсем другое – ночью, особенно когда нет стен, по которым можно ориентироваться, – только трещины кругом. Но так или иначе, мыс Террор должен быть где-то поблизости, и вот уже смутно вырисовывается перед нами полоса снега, не Барьер и не гора, через которую пролегает наш единственный путь вперед.