Саракш: Тень Странников

Сидя на корточках на пороге комнаты, он наблюдал, с какой жадностью она пьёт и ест, ловко вскрыв ножом консервную банку (по уверенности её движений Бал-Гор понял, что рана не слишком беспокоит пленницу). И ещё он понял, что она выходила из комнаты: когда он уходил, комната была пустой, а теперь вдоль стены возвышалась целая груда тряпья, из которого женщина соорудила себе постель. Хм, подумал Бал-Гор, она выходила отсюда, но не сбежала. Решила быть честной? Нет, так не бывает: честность хороша среди своих, а врага можно и даже нужно обманывать, на то он и враг. Наверно, решил он, ей просто некуда бежать, и она надеется, что в обмен на важную тайну песчаный воин выведет её из района, где рыщут отряды его соплеменников. Но неужели она действительно верит, что он не убьёт её после того, как она станет ему не нужна? Наивная, наивная и глупая…

– Как твоя рана? – спросил он, когда она закончила есть.

– Уже лучше, – ответила она, шевельнув левой рукой. – На мне вообще быстро всё заживает, и таблетки против радиации (Не знаю такого слова, подумал Бал-Гор) мне хорошо помогают, хотя мой товарищ умер, ему они не помогли. Ещё день-два, максимум три, и я смогу провести тебя туда, – она запнулась, – где стоит Волшебная Машина.

– Волшебная Машина? Что это такое?

– Как бы тебе объяснить… Эта машина может управлять человеческими мыслями: человек делает то, что ему прикажут.

– И ты отдашь такую машину кровожадным варварам песков? – недоверчиво спросил Бал-Гор. – Почему?

– Потому что мы проиграли, – спокойно ответила женщина. – Мой народ умирает – он уже почти умер, – и будет неправильно, если все его тайны тоже умрут. Вы победили, и вы начнёте всё сначала. Я отдам тебе эту машину, варвар, а сама вернусь к последним людям моего народа, чтобы умереть вместе с ними.

– Да, мы победили: Великий Бог даровал нам право владеть всей этой землёй.

– Великий Бог? – пленница горько усмехнулась. – Ты хоть знаешь, кто начал войну, и чем она кончилась?

– Не было никакой войны. Была воля Бога, который решил истребить всех людей на земле – всех, кроме нас, Избранных. И Он отверз небеса, и низринул на землю Пламя Гнева. Он мог бы сокрушить и земную твердь, расколоть её, но тогда внутрь нашего мира хлынула бы Внешняя Тьма – она затопила бы всё, и погасила бы Мировой Свет. Но тогда умерли бы все люди – и вы, дохлятники, и мы, Избранные, – и поэтому Он сдержал свою карающую длань и сжёг только поверхность нашего мира, уничтожив города тех, кто не имел больше права жить, – ваши города, женщина умирающего народа!

– Меня зовут Дара.

– Что?

– Меня зовут Дара, – повторила она. – Это моё имя. А как твоё имя?

– Зачем тебе знать моё имя? Ты хочешь навести на меня чёрное колдовство?

– Кажется, я несколько переоценила твои умственные способности. Ладно, не хочешь говорить – не надо.

– У нас думают те, кто имеет на это право, – медленно произнёс Бал-Гор. – А я всего лишь Имеющий-Право-Учиться. И кое-чему я уже научился: например, тому, что женщину вражеского народа не обязательно надо насиловать и убивать на месте, как того требует Яса (Особенно если эта женщина всё равно скоро умрёт вместе с остатками своего народа, добавил он про себя).

– Извини, – поспешно сказала Дара, – я не хотела тебя обидеть. Извини.

– Воин не обращает внимания на слова женщины, они пусты и легковесны. Ты утолила голод?

– Да.

– Может, тебе надо чем-то помочь? Скажи.

– Спасибо, у меня теперь всё есть, – она встряхнула бутыль с водой и посмотрела на своё импровизированное ложе. – И крысы меня не беспокоили, и у меня есть нож. Больше мне ничего не надо, воин.

– Хорошо. Тогда я пошёл. Завтра я вернусь, и снова принесу тебе еду. Пусть твоя рана быстрее заживает, чтобы ты смогла отвести меня к Волшебной Машине.

И уже уходя, он вдруг обернулся и сказал:

– Меня зовут Бал-Гор.

– Что?

– Меня зовут Бал-Гор. Это моё имя.

* * *

Они пробирались через развалины, поминутно останавливаясь и прячась среди куч битого кирпича и бетонных плит, остатков рухнувших стен. Сородичи Бал-Гора были где-то рядом, песчаный воин чувствовал их присутствие, и чутьё помогало ему избежать встречи, не нужной ни ему самому, ни, тем более, женщине умирающего народа.

…На четвёртый день Дара встретила Бал-Гора бодрой, полной сил и готовой ко всему – не верилось, что всего три дня назад она лежала с простреленным плечом, кусая губы от боли. Она даже привела себя в порядок: расчесала волосы и собрала их в пучок, умылась, хотя каждый глоток воды здесь, в мёртвых руинах, был бесценен, и стянула ниткой разрез на комбинезоне, оставленный ножом Бал-Гора, когда тот делал ей перевязку. «Мы можем идти, – сказала она. – Пойдём, не будем терять время».

И они пошли, не приближаясь друг к другу ближе чем на десяток шагов – оба хорошо знали, чем опасно для Дары близкое соседство с «горячим воином» на протяжении хотя бы четверти часа.