Сборник работ. Девяностые

«Если бы у меня не было жены, верной своему супружескому долгу? Если бы она последовала подлому совету зам. нач. ГУК (Главное управление кадров Советской Армии.— Авт.) генерал-полковника Троценко и после моего разжалования вышла замуж? Или если бы, следуя подсказке подосланных советчиков из КГБ, пошла на сделку и, получив персональную пенсию за убитого в ежовско-сталинских застенках своего первого мужа, отреклась от меня? Или если бы она оказалась такой же беспомощной, неприспособленной к жизни, как очень многие из жен военных? Что бы я делал?»

От многого уберегла мужа Зинаида Михайловна, в том числе не только от раскаяния, но даже от советов на эту тему.

«Моей жене тоже советовали уговорить меня «раскаяться». И совет этот давали люди, мною очень уважаемые и мужественные, которые сами вряд ли пошли бы на раскаяние, но они не считали себя вправе требовать того же от старого и уже достаточно травмированного жизнью человека. Я очень благодарен жене за то, что она не довела эти советы до меня. Мне от них было бы еще труднее».

Это все — можно сказать, анкетные данные Зинаиды Михайловны, расширенная справка. По чужим воспоминаниям о человеке полно не расскажешь. А свидеться — вряд ли сведет судьба.

После публикации «Мятежного генерала» Зинаида Михайловна попросила московских правозащитников принести журналисту цветы от ее имени. Потом позвонила из Нью-Йорка.

— Приезжайте. Я хочу вам показать архив.

Зная финансовое состояние российских газет, предложила: «Я оплачу дорогу». Естественно, редакция от этой услуги отказалась.

…Неожиданно связь с Зинаидой Михайловной оборвалась. Оказалось, поднялось давление, в тяжелом состоянии ее увезли в госпиталь. В Нью-Йорк летал племянник Зинаиды Михайловны Алексей Михайлович Егоров — профессор, доктор биологических наук. Здоровье, слава Богу, пошло на поправку.

Не старость главная ее беда и даже не болезни. Одиночество — вот горе. Года два назад умер Олег — сын, тот самый — инвалид, нечленораздельную речь которого могла выслушивать и понимать только она — мать.

— Брежнев отнял у меня комнату, — вздыхал сын иногда, жалуясь самому себе.

Зинаида Михайловна написала письмо Сергею Адамовичу Ковалеву, бывшему правозащитнику, председателю Комиссии по правам человека при президенте России. Сергей Адамович — посредник, письмо адресовано президенту, в нем просьба вернуть квартиру на Комсомольском проспекте, незаконно отнятую у семьи Григоренко бывшей советской властью. Здесь, по мысли правозащитников и самой Зинаиды Михайловны, можно было бы создать замечательный мемориальный музей. Многие поколения россиян могли бы наглядно видеть, как подтачивалась и рушилась советская власть, многие учились бы здесь бескорыстному служению Отечеству.

1994 г.

Гори, гори его звезда…

В первую субботу августа на Новодевичьем кладбище родные и близкие сказали о нем последние слова в его неживом присутствии.

Теперь, когда душа его в дороге, и потом, когда она, душа, обоснуется в глубинах Млечного пути, потом долго, до последнего современника, имя его — актёра и человека — будет обрастать воспоминаниями. И никто, наверное, не приблизится к сути его человеческой природы: слишком он был в себе. Нездешний человек. Звездный мальчик и юродивый.

Не помню дня и года, когда мы познакомились. Лет двадцать тому. На Центральной студии документальных фильмов закончили короткий, двадцатиминутный фильм, к которому я был причастен. Редактор искала диктора, чтобы озвучить текст, и неожиданно позволила Смоктуновскому.

— А о чем фильм? — знакомый мягкий голос.

— О природе, о том, что… — редактор проникновенно передала тему.

— Да-а,— в тон ей отвечал Иннокентий Михайлович, — природу надо беречь, надо беречь. Я очень, вы знаете, люблю природу, очень. А сколько вы, извините, платите? — спросил он без паузы тем же проникновенным вкрадчивым голосом.

— Восемнадцать рублей за часть. Нет, больше не можем, у нас такие расценки. Мы даже Хмаре по восемнадцать платим.

— Извините, нет.

— А вы сколько бы хотели?

— Ну, рублей сто. Ну, восемьдесят.

— О-о!..

Магическое имя — деньги нашлись.