Счастливый человек. История сельского доктора

Несчастный пациент приходит к врачу рассказать про свою болезнь в надежде на то, что хотя бы эта его часть познаваема. Свое истинное «я» он не считает познаваемым. Он никто в этом мире, и мир для него ничто. Очевидно, что задача врача – если только он не просто вопринимает болезнь номинально, в результате чего обеспечивает себе «трудного» пациента, – состоит в том, чтобы признать человека. Если человек почувствует, что его признаю2 т – а такое признание вполне может включать те аспекты его характера, которые он сам еще не осознал, – безнадежная природа его несчастья изменится; у него даже может появиться шанс стать счастливым.

Я прекрасно понимаю, что использую здесь слово «признание» для обозначения целого комплекса сложных техник психотерапии, но по сути эти техники являются лишь средствами для дальнейшего процесса признания. Как врач может дать несчастному человеку почувствовать себя признаваемым?

Лобовой контакт мало что даст. Имя пациента потеряло смысл: оно превратилось в стену, скрывающую все те уникальные процессы, что происходят за ней. Не может быть названо и его несчастье – как в случае с болезнью. Что может означать слово «депрессия» для пацентов, находящихся в депрессии? Это не более чем эхо собственного голоса.

Признание должно быть косвенным. Несчастный человек ожидает, что с ним будут обращаться как с ничтожеством. Состояние ничтожества парадоксальным и горьким образом подтверждает его уникальность. Необходимо разорвать этот круг. Этого можно достичь, если врач представит себя пациенту в качестве равного. Для этого у врача должно быть отличное воображение, он должен в совершенстве знать самого себя. Пациенту необходимо дать шанс, несмотря на его обостренное самосознание, признать во враче часть себя, но так, чтобы доктор остался воплощением Человека. Такой шанс, вероятно, редко появляется после одного разговора, он может возникнуть скорее в результате создания общей атмосферы, чем из-за каких-то особых слов врача. По мере роста доверия пациента процесс признания становится деликатнее. На позднем этапе лечения принятие врачом истории, которую рассказывает ему пациент, точность его оценки во время анализа того, как различные части жизни больного могут сочетаться друг с другом, – именно это дает пациенту понять, что и он сам, и врач, и другие люди сравнимы, потому что всё, что он рассказывает о себе, своих страхах или фантазиях врачу, кажется, по меньшей мере знакомо так же хорошо, как и ему самому. Он перестает быть исключением из общего правила. Его можно признать. А это является необходимым условием для излечения и дальнейшей адаптации.

Теперь вернемся к первоначальному вопросу. Почему Сассолла признают хорошим врачом? Из-за его методов лечения? Казалось бы, чем не ответ. Но я сомневаюсь в его правдивости. Вы можете быть поразительно плохим врачом и совершить массу ошибок, прежде чем они негативно скажутся на вас. В глазах непрофессионала результаты лечения всегда являются заслугой доктора. Нет, его признают хорошим врачом, потому что его труд отвечает глубинным, но не сформулированным ожиданиям больных, желающих братского отношения. Он признаёт их. Иногда Сассолл терпит неудачу – из-за упущенного времени или скрытого неприятия со стороны пациента, через которое не удается прорваться, – но он всегда и изо всех сил стремится признать больного.

«Дверь открывается, – говорит он, – и иногда кажется, что я в долине смерти. Всё приходит в порядок, когда я начинаю работать. Я стараюсь преодолеть застенчивость, потому что для пациента чрезвычайно важен первый контакт. Если он чувствует себя отверженным, не ощущает себя желанным гостем, может потребоваться много времени, чтобы вернуть доверие, а возможно, это не случится никогда. Я стараюсь быть открытым. Любая неуверенность в моем положении – недостаток. Форма небрежности».

Это похоже на прикосновение к пациенту, но не руками, а словами.

Сассолл работает именно так. Он лечит, чтобы исцелиться самому. Обычно эта фраза не более, чем клише. Но достаточно увидеть один конкретный случай из его практики, чтобы понять данный процесс.

Раннее чувство мастерства, которое приобрел Сассолл, было результатом того, как он справлялся с чрезвычайными ситуациями. Все возможные осложнения развивались в области, подконтрольной ему: это были медицинские осложнения. Тогда он оставался центральным персонажем.

Теперь пациент стал центральным персонажем. Он пытается узнать каждого пациента и подать пример – не нравственный, а тот, с которым пациент сможет себя ассоциировать. Можно сказать проще: Сассолл «становится» пациентом, чтобы «улучшить» больного. Он «становится» им, предлагая себя в качестве примера. Он «улучшает» его, излечивая или облегчая страдания. Тем не менее пациент сменяет пациента, но доктор остается тем же человеком – эффект кумулятивный. Его мастерство подпитывается идеалом универсальности.