Счастливый человек. История сельского доктора

Я, конечно, не имею в виду, что Сассолл исторически сопоставимая с Парацельсом фигура. Но подозреваю, что он придерживается той же профессиональной традиции. Есть врачи-ремесленники, политики, лабораторные исследователи, служители милосердия, бизнесмены, гипнотизеры и т. д. Но есть и врачи, которые – как Великие мореплаватели – хотят испытать всё, ими движет любопытство. Но «любопытство» слишком мягкое слово, а выражение «дух исследования» слишком институционализировано. Врачами движет потребность знать. Пациенты – это их материал. И для докторов они священны именно поэтому.

Когда больные описывают Сассоллу свои состояния или опасения, вместо того чтобы кивать головой или бормотать, он снова и снова повторяет: «Я знаю». Он говорит это искренне. И он говорит так, желая узнать больше. Он уже знает, каково быть пациентом, но еще не знает ни полного объяснения этого состояния, ни степени своей силы.

На самом деле ни один ответ на эти открытые вопросы никогда не удовлетворит его. Часть его всегда хочет узнать больше – на каждой операции, при каждом визите, каждый раз, когда звонит телефон. Как любой Фауст, лишенный помощи дьявола, он человек, страдающий от чувства отсутствия кульминации.

Он преувеличивает, рассказывая истории о себе. В них он почти всегда оказывается в абсурдном положении: пытается снимать фильм на палубе, когда на корабль обрушиваются волны; теряется в городе, которого не знает; убегает от пневматической дрели. Он подчеркивает свое разочарование и намеренно изображает комичного человека. Прячась за маску, он приближается к реальности с совершенно не комичной целью завладеть ею и понять ее. Это видно по его глазам: правый глаз знает, чего ожидать, он может смеяться, сочувствовать, быть суровым, издеваться над собой, прицеливаться, но левый никогда не перестает смотреть и искать.

Я говорю «никогда», но есть исключение – когда он занят какой-нибудь медицинской манипуляцией. Возможно, вправляет перелом или ухаживает за пациентом в больнице. В таких случаях оба глаза концентрируются на выполняемой задаче и на лице появляется выражение облегчения. Как только он снимает пальто, закатывает рукава, моет руки, надевает перчатки и маску, это облегчение хорошо заметно. Словно его разум очищается (отсюда и облегчение), чтобы сосредоточиться на текущем моменте. На мгновение это, безусловно, так. Он может сделать свою работу хорошо или плохо: различие между этими вариантами неоспоримо, и работа должна быть выполнена хорошо.

Я видел похожее выражение на лице фермера, который живет всего в нескольких милях от Сассолла. Этот фермер без ума от полетов, и у него есть чешский самолет с шестицилиндровым двигателем и открытой кабиной. Его ферма небольшая и особо не процветает. И он не принадлежит к высшему обществу. Он живет сам по себе и любит скорость. Он держит самолет под дубом на одном из полей. Мы отогнали овец на другой конец поля, я повернул винт, они с Жаном Мором сели в самолет, двигатель прогрелся, фермер подал мне знак отпустить край крыла. Я держал его, потому что у самолета нет тормозов. Поле к тому же было неровным, и взлет мог оказаться сложным. Но перед тем, как они взлетели я увидел то же выражение облегчения, промелькнувшее на небритом лице фермера. Проблемы теперь были связаны с аэродинамикой и функционированием двигателя внутреннего сгорания: инфляция, ипотека, поездки на рынок по понедельникам, отношения, репутация – всё это мгновенно исчезло.

Разница между фермером и Сассоллом состоит в том, что фермер хотел бы провести всю свою жизнь, беззаботно летая и паря, – или, во всяком случае, верил в это – тогда как Сассолл нуждается в своем неудовлетворенном стремлении к определенности и беспокойном чувстве неограниченной ответственности.

До сих пор я пытался описать отношения Сассолла с пациентами. Пытался показать, почему его считают хорошим врачом и то, как статус «хорошего врача» соответствует ему. Я предложил концепцию механизма, с помощью которого он лечит других, чтобы излечить себя. Но всё это зиждется на индивидуальной основе. Теперь мы рассмотрим его отношение к местному сообществу в целом. Чего ожидают от Сассолла его пациенты на публике, когда они не больны? И как это соотносится с их едва сформулированными ожиданиями братских чувств в приватности болезни?

Сассолл живет в одном из самых больших домов. Хорошо одевается. Ездит на служебном «Ленд Ровере». Еще у него есть собственная машина. Его дети ходят в местную школу. Без всякого сомнения, роль, отведенная ему, это роль джентльмена.